Вот, что писал об этом Алберт Швейцер в книге «Иоганн Себастьян Бах»:
"…Рукопись показывает нам все передышки, которые вынужден был делать больной Бах; высыхающие чернила, разбавляемые водой, день ото дня становятся жиже; едва разбираешь ноты, записанные в полутьме при плотно завешенных окнах. В темной комнате, предчувствуя близкую смерть, он создал творение, выделяющееся даже среди его произведений, единственное в своем роде… Мировая суета уже не проникала сквозь занавешенные окна. Умирающий мастер слышал гармонию сфер. Поэтому в его музыке более не чувствуется страдание: спокойные восьмые движутся по ту сторону человеческих страстей; все проникнуто просветлением». Далее Швейцер рассказывает о том, как изнуренный болезнями Мастер диктует хорал Альтниколю. Но закончить диктовку он не успел…
И все бы так и верили в эту легенду, если бы не дотошные баховеды, установившие, что «Предсмертный хорал» вовсе не был предсмертным. Создан он был задолго до смерти автора. К тому же, Альтниколь его вовсе не переписывал (запись принадлежит руке другого копииста).
Множество признаков указывают, что оказавшийся не предсмертным хорал был завершен композитором, а лист копии с продолжением был просто-напросто утерян.
Цитата на полях
Пусть виртуозами Италия кичится,
Превознося до звезд искусных имена,
Талантами и нам нетрудно похвалиться,
И чтить умеет их немецкая страна!
Усопший Бах! С тобой немногий мог сравниться:
Ты стал как органист Великим издавна,
А то, что ты нанес на нотные страницы,
На долгие тебя прославит времена.
Спокойно спи, твои заслуги велики:
Ученики твои и их ученики
Посмертный твой венок плетут тебе отныне.
Кто из сынов твоих не славный музыкант?
Но нам всего милей наследственный талант,
Что оценил Берлин в твоем достойном сыне!
Улыбнитесь
Непонятно почему, но Бах любил засыпать под музыку.
Вечером, когда он ложился спать, три его сына поочередно играли ему на клавесине. Подобные обязательные занятия очень досаждали детям, и самым сладким звуком для них был мелодичный отцовский храп. Они заметили, что быстрее всего он засыпал под игру Кристиана. Счастливчик! Быстренько усыпив отца, он вырывался на свободу.
Как-то была очередь Эммануила. Он терпеть не мог эти вечерние упражнения и, как только услышал долгожданное посвистывание, моментально удрал от клавесина, остановив игру прямо на неразрешенном аккорде. Уже погруженный в сладкую дремоту Бах моментально проснулся. Диссонанс истязал его слух! Диссонанс убивал его сон. Сначала он думал, что ребенок пошел помочиться и скоро вернется. Не тут-то было. Эммануил не возвращался!
Бах долго ворочался в теплой постели, потом одним рывком отбросил одеяло, в кромешной темноте,
