без крушения мечт… Хотя лучше знать. Лишний повод похвалиться перед девчонками: «Я и в Парижике-де бывал… Да что это за Париж, – хмыкнул бы я, не моргнув глазом, как Порфирий учил, – так себе, обыкновенный городок…»
А напротив тысячи таких французских балконов… Балкончиков, точнее сказать. Ксаня так и говорил: приедем, увидите – что такое настоящие французские балкончики – вовсе не то, как вы это у себя мечтаете и пытаетесь в проекты впихнуть… Сибирь! Какие, нахрен, могут быть французские излишества в Сибири. Погоду, господа, различаете? А как дети начнут падать? Лекция: «Как надо устраивать ограждения на балконах» «Ребёнок – что поросёнок. Головка пролезет – значит, весь ребёнок пройдёт; вот и пролезает в точь по науке, и летит». Это слова нашего уважаемого преподавателя по проектированию Хрони. Он уж, поди, давно отдал богу душу, а летучая его фраза живёт в веках, и у каждого студента Сибстрина в особенности.
– На тротуар летит, а вовсе не на ветки и не в газон, – добавил бы я, – а его там внизу никто не ловит. Потому что никто не готов ждать под балконом такого сюрприза: когда там, дескать, созреет для полёта ребёнок, чтобы его поймать и получить за это Орден Спасения… Нашей Необычнейшей любопытной Нации. И ещё: в Париже сквозь французские балконы чада почему-то не падают…
Тут почему-то Бим не согласился, и мне пришлось поработать с формулировкой:
– Ну, может, раз в десять-двадцать лет в зависимости от конфигурации защиты. А у нас так и норовят. И орденами за это не награждают. Потому, что часто летают и нет такой традиции – курительные балкончики делать. Ещё на них любить девушек хорошо.
Тут Бим чрезвычайно заинтриговался и даже попросил перед продолжением сигаретку. Я спрос тут же удовлетворил.
– Ну и вот. Поставишь её, она вроде бы курит и поглядывает на улочку, а на самом-то деле: ножки грациозно раздвинуты, а сзади пристроился Нектор Пыхтящий; и освещённая, блистающая рассыпчатыми огнями улица имени Камилла Писсаро с прогуливающимися под дождём французскими парочками – вся ему похрену…
– Здорово! – сказал Бим. – Теперь я верую, что ты что-то можешь. Весьма описал. Особенно, где «похрену». Да-да-да, именно так и бывает.
(Конечно, он уже двести лет живёт в Париже и выiбал таким макаром сотню-другую шлюх и всех президентских любовниц. Правда постаревших, когда их уже никто не хочет).
Я, обласканный Бимом, гордо затушил сигарету и засунул её в щель карнизной полоски в уровне перекладины французского балкона.
Ксаня этого – то есть про заныканные бычки – не знает, а то расширится и будет орать про экологию и про чистоту городов в Европе. Он ругает нас так по-правдашнему, как разве что только невесту взасос целуют в брачную ночь.
– А особенно, – он говорит, – в Париже нельзя сорить.
– Какого хрена нельзя? Почему именно в Париже нельзя, а в Карловых Варах, дак можно? Сам ведь он сорил и ссал на ограду этих
