объясню, всё, пока, перезвоню.
– Так вот, Петр Афанасьевич, мама одну десятую того, что вы мне дали в угощение, покупает за семьсот.
– Да ну!
Я понимаю, что их беседа – это надолго. Поэтому молча запихиваю в себя картошку и ухожу из кухни, накидываю пальто, иду во двор и сажусь в свою любимую беседку смотреть на темнеющее от туч небо. От происходящего кружится голова. Ладно хоть Лизка завтра вернется, и можно это всё с ней обсудить. Иначе крыша скоро поедет. Откуда на нас свалился этот Роман Юрьевич?
Примерно через час слышу, как дедушка провожает гостя, Выходить не хочется, устала, да меня и не зовут. Слышу, как, закрыв ворота, дедушка прямиком идет ко мне. Садится рядом.
– Ну что, купит он тебе мотоцикл? Договорились? – улыбаясь, спрашиваю его.
– Купит, прощелыга.
– Почему же прощелыга?
– Подкупает потому что, жениться на тебе хочет, вот через меня подход нашел.
Поворачиваю лицо к дедушке, как-то слишком спокойно он сказал слово «жениться».
– На таких, как я, не женятся такие, как он.
– Это на каких на таких?
– Ну на обычных.
– Начнем с того, что ты необычная.
– Что же во мне необычного?
– Всё, Асенька. А любит он тебя без памяти, это хорошо. Главное, чтобы не случилось чего, ты же без него потом, как мать твоя, не сможешь.
Я кладу голову на дедушкино плечо.
– Торопишься ты, дедушка, он просто добрый, вот и всё, любовь тут ни при чем. И как он на мне женится, я же его еще не выбрала.
– Не выбрала она, – дедушка смеется, рукой прижимает меня к себе. – Ты его еще после первой встречи выбрала, но торопиться действительно не будем. Вам притереться еще надо, привыкнуться друг к дружке, а то вон, из-за кофе ругаетесь.
Я резко отстраняюсь:
– Он что, рассказал тебе?
– Ну рассказал и рассказал, кому-то же он должен на тебя жаловаться. Так что завтра к нему идем кофе пить. С тостами.
И начиная со следующего дня, мы с дедушкой ходим на работу вместе. Дедушка с моим начальником целыми днями строят какие-то грандиозные планы, ездят на новом мотоцикле вместе в лес до самых холодов, пьют чай и иногда помогают мне. К моему счастью, о женитьбе больше никто не говорит, и я лишь иногда украдкой любуюсь на Романа Юрьевича, не строя никаких планов и надежд. Так проще как-то. Спустя три месяца я уже перестаю забывать, как дышать, каждый раз, как его вижу, но всё равно периодически делаю что-то нелепое, например, запинаюсь или забываю, какой рукой держать ручку, чтобы писать, но это, только когда он на меня смотрит. В остальное время я нормальная. Лизка говорит, что я дура и что на моем месте она бы давно сама пошла на приступ. Я с Лизкой не спорю, она так говорит, только чтобы подбодрить, видит же, что я влюблена в него по уши и не знаю, как с этим жить.
К моему удовольствию, работы в доме продвигаются
