временная передышка. Берт сознавал, что это не более чем антракт между актами драмы, и постарался оценить свое положение. Он кое-как перекусил пирогом с горячим кофе, поминутно бросая нервные взгляды за борт. Поначалу растущую заинтересованность к своей особе он связывал с неудачной попыткой приземления в живописном городке, но теперь начал понимать, что им интересуются не столько гражданские, сколько военные власти.
Он помимо воли играл мрачную таинственную роль заграничного шпиона: видел то, что не положено видеть, спутал карты не чьи иные, а Германской империи, проникнув в самое сердце Weltpolitik[9], и беспомощно плыл в направлении главного секретного имперского объекта – гигантского парка воздушных судов, сооруженного во Франконии с головокружительной быстротой, чтобы спешно растиражировать в огромных масштабах изобретения Хунштедта и Штосселя и сделать Германию обладательницей самого большого в мире воздушного флота, самой непобедимой державой в воздухе и самой великой империей на земле.
Перед тем как его окончательно сбили, Берт увидел на возвышенности обширную площадку, где в теплых лучах вечернего солнца кипела работа и, словно стада громадных тюленей, бок о бок лежали дирижабли. Огромное пространство объекта простиралось на север, насколько хватало глаз. Оно было четко поделено на пронумерованные ангары, газохранилища, казармы для экипажей, склады, его пронизывали вездесущие линии монорельсовой дороги, зато нигде не было видно каких-либо проводов или кабелей. Повсюду доминировали имперские цвета Германии: белый, черный и желтый, повсюду расправляли крылья черные орлы. Но и без этих символов сразу бросался в глаза немецкий порядок. Во всех направлениях перемещались огромные массы людей; те, что были одеты в белые спецовки, возились возле дирижаблей, другие, в блеклой коричневой форме, занимались строевой подготовкой. То тут, то там поблескивали регалии офицерских мундиров. Внимание Берта главным образом привлекали воздушные корабли; он немедленно сообразил, что видел три таких же корабля накануне вечером – те, вероятно, выполняли под покровом облачности учебные полеты. Именно эти могучие «рыбины» атаковали Нью-Йорк в последней отчаянной попытке Германии захватить мировое господство, прежде чем человечество поняло, что мировое господство – несбыточная мечта. Они являлись прямыми потомками дирижабля Цеппелина, пролетевшего над Боденским озером в 1906 году, а также управляемого аэростата Лебоди, совершившего памятные вылазки над Парижем в 1907 и 1908 годах.
Каркас немецких воздушных судов состоял из стальных и алюминиевых шпангоутов, обтянутых жесткой парусиной, внутри оболочки помещался толстостенный резиновый баллон, разделенный на поперечные отсеки в количестве от пятидесяти до ста ячеек. Все ячейки были наглухо закупорены и заполнены водородом. Дирижабль сохранял горизонтальное положение благодаря внутреннему баллонету из прочнейшей промасленной парусины с добавлением шелка, позволявшему нагнетать или
Мировая политика (нем.).
