в лицо.
– Вот такой он, здешний Демиург. Любит наглядно разъяснять, а заодно и попугать новенького.
– Так он сразу отсюда… Ты сказал – вернулся? Значит, если бы я вчера погибла… Может, и надо было поддаться?
– Да ты меня поняла ли? – Васюта хмурится. – Никаких поддавков! Только биться! Подставишься нарочно – он тебя раскусит враз, и тогда уже в обоих мирах погибнешь. Я о чём тебе толкую, голуба, что до конца стоять надо!
Вот и Гала о том же твердила…
– Поняла.
Какое-то время я молчу. Поднимаю глаза на Васюту. Он склонился надо мной – гора горой, серьёзный, нахмуренный и словно ожидает ещё чего-то. Не могу удержаться от нового вопроса:
– Зачем? Зачем так… изощряться?
– А чтоб не отступали. Каждому даётся по силам. Трудно, но сдюжишь, вот, как в первый раз сдюжила. Главное – погибать не так боязно.
– А Финал как же?
– А от Финала тебе деваться будет некуда. – Васюта распрямляется, идёт к порогу. Оборачивается. – Или вперёд – или оставайся тут. Никто не осудит, жизнь каждому мила.
Провожу ладонью по столешнице, смахиваю несколько попавших под руку хлебных крошек.
– Вася, – говорю, и слышу, как подсел голос, – да как же с теми, кого мы дома оставили? Они-то как без…
…без меня, хочу добавить, но горло сжимается.
– Мы для них все мёртвые, Ваня. Навсегда.
Сжимаю ладонь в кулак. Стискиваю зубы.
Я вернусь. Уж я-то вернусь!!!
И знаешь, почему, ты, Игрок?
Потому, что я больше не боюсь. Я тебя ненавижу.
Глава 4
И вот как это всё пережить или хотя бы развидеть?
Гнев уходит.
В полной прострации сижу за столом, смахивая с поверхности несуществующие крошки. Чужая смерть, которая вовсе и не смерть, а освобождение; спокойствие местных Муромцев, для которых развернувшееся зрелище – не кошмар, не бойня, а обыденность; Янкин боевой азарт; Васюта, заставляющий смотреть на умирающего парнишку… Всё смешивается в какой-то жуткий ералаш.
У моих губ вдруг оказывается стакан, до краёв наполненный тёмной жидкостью с едким запахом.
– Не буду, – слабо вякаю я.
– Быстро! – чеканит Васюта. – Взяла, выдохнула, выпила залпом. Иначе сомлеешь. Давай. А то силой напою, ещё и парней позову, чтоб держали. Хочешь?
Кликнет ведь, с него станется. Да и… чум-то надо заглушить этот кипеж в голове. Настойка обжигает горло, пищевод и взрывается в желудке бомбой. Выдохнуть перед этим выдохнула, а вздохнуть не могу. Наконец мне это удаётся.
– Добро. – Васютин голос доносится откуда-то издалека. – Давай-ка помогу дойти.
Вот ещё… Пытаюсь подняться, но мой работодатель сам вздёргивает меня на внезапно онемевшие ноги и помогает доплестись до светлицы.
– Спи. И не высовывайся, не то запру.
Захлопывает за моей спиной дверь. Сознание или
