Маи, и та казалась Ларэ дружелюбней. – Я думаю, вы бы хотели сказать «интересная» или «странная». Ваша предупредительность весьма похвальна, но предлагаю нам с вами быть всегда друг с другом честными. Как ни как, мы одинаково служим нашему добродетельному господину, – и после этих слов, не оставив на посудине перед ней ни единого пустого пятнышка, мужчина посмотрел прямо в ее глаза. Точно также, как ранее в библиотеке. Словно пытался подобрать замок от ее нутра. И взгляд его выражал столько проницательности, что Ларэ показалось – ему это удалось. Но чувства, будто ее уже прочли не прошло сквозь нее, так что она решила, что пока все в порядке.
– Моаз любит похваливать меня. Говорит, хвальба полезна для настроения, а оно – для здоровья, – вмешался в их диалог Эразия Бульба, лишив девушку возможности дать лекарю ответ. Она нисколько не жалела об этом; в любом случае, ее неминуемые оправдания прозвучали бы за столом крайне неловко. После этого хозяин дома обратился напрямую к своему работнику. – Но ты не пугай нашу чаровницу. С этого дня мое настроение незыблемо связано с ее способностями.
Неужели Ларэ выглядела напуганной? Оставшееся время ужина она прилагала все усилия, чтобы перестать производить подобное впечатление. Лекарь с ней ничем боле не обмолвился, молча и неспешно поглощая еду. Первым с ужина отклонялся главный наемник, затем Мая и Масэна. А их с лекарем Эразия Бульба попросил задержаться для позднего чаепития с десертом в комнате, смежной с обеденным залом. Там, усевшись на удлиненный красный диван из бархата, усеянного капитонами по всей спинке, он предложил Моазу и Ларэ присесть напротив него, в коричневые кожаные кресла. От хозяина дома их отделял лишь низкий прямоугольный столик и три горячие фарфоровые чашки чая, заботливо принесенные слугами.
Старик вздохнул, словно сбрасывая с себя всю нервозность пережитого дня.
– Вас, должно быть, удивляет, зачем я позвал двух ответственных за мое самочувствие людей попить со мной чаю с…, – тут из под седых бровей он глянул на стол, намереваясь тут же отвести глаза, но те так и застыли на нем в замешательстве. – Мда- а, чего- то не хватает, не так ли? – и вполне естественно, по- старчески Эразия принялся думать, чего же именно, почесывая при этом подбородок, обросший седой щетиной, через которую местами проглядывала золотистая кожа. Лицо его при этом сделалось озадаченным.
– Рахат лукума, – подсказал лекарь неспешным, прижимисто смягченным тоном. Он словно осторожничал, как осторожничают те, кто боятся иной раз починить нервную боль людям, чьи заболевания связаны с их ограниченными умениями включаться в реальный мир. – И сахарных печений, ваших любимых, – тут молодой мужчина галантно улыбнулся. – Позвольте мне сообщить об этом слугам. Я скоро вернусь.
С этими словами он поднялся и вышел из зала в тот проход, что имел направление к кухне.
Эразия Бульба проводил его взглядом и снова устало вздохнул.
– Старость- не
