с условием, что академию я закончу экстерном ещё в этом году.
– Вау! – восклицаю я. – Ну, это же круто! И почему мы ещё не пьяные в стельку?
Я подзываю официанта и делаю ему специальный заказ. Он кивает и через некоторое время приносит нам графинчик с янтарной жидкостью.
– Виски? – поднимает брови Платоныч, вытащив стеклянную пробку и осторожно понюхав содержимое.
– Точно! – киваю я. – И знаешь какой?
– Да неужели? – удивляется он.
– Именно!
Это значит, что виски здесь контрафактный, но очень достойный, сделанный в Сибири на нашей собственной винокурне.
– Хо-хо! – смеётся Платоныч. – Ну, ладно, тогда вздрогнем. Конечно, рановато мы празднуем, но…
– Мы не празднуем, – говорю я. – Мы просто отмечаем получение предложения, причём, заметь, никто ещё и не спрашивал, каково будет твоё решение. Торопиться не следует, нужно всё хорошенько взвесить.
Мы дружно смеёмся.
Вечер длится недолго, но зато сидим мы душевно. Рассказываем в красках про отдых на Брежневской даче, про поэтов и про Джансуга-Джано-Джона.
– Надо с ним поосторожней, – качает головой Большак. – Прямо какой-то зелёный берет, в одиночку пробрался сквозь джунгли, чтобы встретиться. Не знаю, не знаю…
– Согласен, история непростая, подумаем ещё, как с ним поступить…
Поужинав, мы разъезжаемся по домам.
– Вот, что я хочу сказать, – качает головой Андропов.
Утро начинается с очередного совещания или мозгового штурма с ним и со Злобиным.
– Это выводы, которые я делаю из рассказанного тобой, – говорит председатель. – Другой информации у меня нет, так что остаётся верить тому что ты ничего не путаешь и, тем более, не меняешь сознательно. Впрочем, эта задача была бы непростой, да?
Он пристально смотрит мне в глаза, а я лишь плечами пожимаю. Что тут скажешь…
– Когда бригада Ельцина возьмёт власть в свои руки, это будет выглядеть как стандартная элитная революция, – кивает председатель. – Надо признать, что сейчас в нашей изрядно закостеневшей системе управления, социальных лифтов практически не осталось. Может, я и утрирую, но в целом можно так сказать. И оказывается, что менее, чем через десять лет вся наша номенклатура, привыкшая к привилегиям, придёт к внутреннему соглашению – превратить свою власть в материальную собственность. В богатство. Правильно?
Я задумываюсь. Красиво излагает, ёлки-палки. В уме ему не откажешь…
– Пожалуй…
– То есть суть революции девяностых заключается в том, что «старые дяди» отдадут свои привилегии и полномочия новому поколению, предоставив этим условно молодым людям возможность социального продвижения, так?
– Не слишком это узкая трактовка?
– Если отбросить шелуху, то это и останется в итоге. И новоявленные певцы свободного рынка заявят, что их не интересуют экономические результаты приватизации. Их будет
