Лера.
Эдуарду все это не нравилось: Артем являлся властным и безликим вмешательством во вроде бы управляемый курс жизни.
– Видимо, хочет, чтобы мы неформально рассказали о своих расследованиях. Получается, он и турецкую мафию курирует. У них там кризис кадров, что ли?.. Когда он предложил встретиться?
На следующий день коллеги отправились на машине Эдуарда по адресу, до которого такси отказывалось строить маршрут, хотя со спутника виднелся целый квартал. Кроме номеров домов, на карте не было других обозначений: ни обслуживающих организаций, ни указаний на ведомство. Долго пришлось ехать вдоль забора, здания за которым выглядели необитаемыми.
– Мы точно в нужном месте? – сомневалась Лера.
– Ну, судя по колючей проволоке, это наши друзья.
Машину пришлось оставить на гостевой парковке, а на КПП – сдать телефоны. Служебный каракал обнюхал вещи прибывших, и сотрудник, вышколенный не хуже, чем служащий хорошего отеля, дал разрешение на проход. На другой стороне ждала машина с его чуть более отстраненным близнецом. Оттенки радушия утрачивались далее с каждым турникетом.
Здание, в которое проводили гостей, обладало выдающейся невыразительностью. Его можно было не найти, даже если бы оно стояло одно посреди скошенного поля. По карточке сопровождающего Эдуард и Лера вошли в лифт – обычный, растиражированный по всем ведомствам жестяной короб.
Их провели через коридоры, прямолинейная планировка которых все равно воспринималась причудливым лабиринтом, к кабинету, лишенному карточки с именем. Эдуард обратил внимание на дверь напротив – ручка была заляпана особенно жирными пальцами, а замочная скважина – расцарапана нетерпеливым ключом.
В помещении не было не то что лишнего, но даже необходимого. Статус хозяина предусматривал помощника, однако тот так и не был призван на службу. В углу приемной стояли коробки с некоей нераспакованной мебелью. Более светлый участок ламината позволял увидеть призрак стола, за которым кто-то когда-то работал. Обстановку дополняла голая вешалка.
Стук – и едва слышный ответ. Сопровождающий распахнул дверь и, не представляя их – видимо, часто слышал отклик: «Я знаю, кто ко мне пришел», – удалился.
Здесь тоже следы былой суеты сохранились лишь тенями на полу. Можно было найти фантомы шкафов, дивана. Рабочий стол нынешнего хозяина был невелик и наверняка имел высчитанные по некоей логике размеры. Журнальный столик был задвинут в угол, на нем стояла пустая птичья клетка и минимальный набор гостеприимства: посуда, чайник, кофемашина. Несколько аскетичных кресел напоминали об оставленных зрителями местах в театральном зале. Артем казался заблудившимся в этом затерянном здании.
Эдуард отметил сшитую на заказ рубашку. Не самую модную; скорее всего, сходить в ателье когда-то подсказала девушка или жена. Так или иначе, бывшая. Если бы Эдуарда попросили описать Артема, он бы начал с эпитета «болезненный». Пожалуй, дело в какой-то инфантильности, которая достается зрелости от долго болеющего ребенка. Бледность
