к синему солнцу, прикрывши глаза синей рукой.
– Прости, что такая грубая работа. Я делал их в темноте.
– У тебя что-то с глазами?
– Всё, с Божьей помощью, пройдёт. Я слишком много смотрел на солнце.
– Ой. – Даниель едва не онемел от угрызений пуританской совести. Как он мог так надолго оставить Исаака? Счастье ещё, что тот не загнал себя в гроб.
– Я по-прежнему могу работать в тёмной комнате со спектрами, которые отбрасывает через призму Солнце. Однако спектры Венеры слишком слабы.
– Венеры?!
– Я сделал много наблюдений касательно природы света, которые противоречат теориям Декарта, Гюйгенса и Бойля, – пояснил Исаак. – Я разложил белый солнечный свет на цвета, а затем соединил их и вновь получил белый. Я проделал этот опыт множество раз, меняя аппаратуру, чтобы исключить возможные источники ошибок. Осталось устранить ещё один: Солнце – не точечный источник света. Его лик на небе представляет собою заметных размеров диск. Те, кто будет искать погрешности в моей работе, смогут указать, что свет от разных участков Солнца входит в призму под чуть различными углами, а следовательно, выводы мои сомнительны и потому ничего не стоят. Чтобы устранить эти преграды, я должен повторить опыт не с Солнцем, а с Венерой – почти бесконечно малой точкой. Однако свет Венеры настолько слаб, что мои обожжённые глаза его не различают. Мне нужны твои здоровые глаза, Даниель. Ночью начнём. Хочешь пока вздремнуть?
Дом делился на две половины, северную и южную. В северной, где были окна, но не было света, располагалась вотчина Ньютоновой родительницы: гостиная на нижнем этаже и спальня на верхнем, обставленные по тогдашнему вкусу небольшим количеством крайне громоздкой мебели. В южной половине, с обращёнными к свету окнами-бойницами, обитал Исаак; внизу находилась кухня, пригодная для занятий алхимией, над ней – спальня.
Исаак убедил Даниеля лечь в, или хотя бы на, материну постель, потом неосторожно проговорился, что на этой самой постели он родился, за несколько недель до срока, двадцать четыре года назад. Пролежав полчаса на кровати, твёрдой, как жертва столбняка, и глядя на то, что впервые предстало очам Исаака (окно и сад), Даниель встал и снова вышел из дома. Исаак по-прежнему сидел на скамье, на коленях у него лежала книга, но золотые очки были обращены к горизонту.
– Полагаю, разбили их наголову.
– Извини?
– Началось близко к берегу, но потом стало отдаляться.
– О чём ты, Исаак?
– Морское сражение – мы бьёмся с голландцами в проливах. Ты разве не слышал канонаду?
– Я лежал в постели очень тихо и ничего не слышал.
– Отсюда слышно отчётливо. – Исаак поднял руку и поймал трепетный лепесток. – Ветер благоприятствует нашему флоту. Голландцы неправильно выбрали время.
У Даниеля слегка закружилась голова при мысли, что Джеймс, герцог Йоркский, с которым они недавно стояли на расстоянии вытянутой
