войне. Да, на психику они всё так же давили, но урона от них – слёзы, особенно по мало-мальски укрытой доспехами пехоте или коннице.
Но фитильные «стволы» кавалерии не дашь. А других замков у Иоанна не имелось. Из-за чего требовалось их как можно скорее «выдумать». Строго говоря, в 1477 году нигде в мире никто не знал ничего, кроме фитильной инициации выстрела. Что ни коим образом не оправдывало короля и не позволяло закрыть глаза на проблему низкой эффективности конных лучников.
Звучали даже предложения сделать их конными арбалетчиками. Но толку от этого Иоанн не видел. Ибо стреляли арбалеты редко и недостаточно продуктивно. Мощных-то всадникам не выдашь.
Конечно, можно было и луки оставить, сохранить всё как есть. Но эффективность их стрелкового боя получалась чрезвычайно слабой. Против татар ещё куда ни шло, ибо те имели очень слабое прикрытие доспехами. Но с татарами король ныне не воевал. Основной противник находился на западе. И пользы от этих луков оказывалось не больше, чем от баяна в стойле у козы.
В общем – боль и печаль.
В очередной раз поднимался вопрос хозяйствования в степи, что было жизненно важно для ханов. Ведь набеговая экономика стала невозможна. Да, Иоанн её частично канализировал, направив на Литву, Польшу и юго-восточное направление. Но как-то компенсировать прекращение грабежей Руси ему требовалось. Ведь Литва с Польшей крепко оборонялись от таких набегов, а грабить нищую степь на юго-востоке – дело бестолковое по определению.
Король раз за разом предлагал разводить в степи тонкорунных овец – мериносов. Всем это очень нравилось. Но была проблема. Этих овец требовалось ещё как-то добыть, закупив в Бургундии. А товар это стратегический, и переговоры с купцами из Фландрии шли пока безрезультатно. Из-за чего его предложение продолжало оставаться благим пожеланием на тему, как жить хорошо и богато. Но делать-то что-то всё равно требовалось, поэтому в качестве временной меры Иоанн предложил организовать регулярную пограничную службу степных дружин с выплатой им жалования от короля. Для чего их требовалось свести в роты и, упорядочив, переписать.
Ну и наконец, те же самые ханы подняли вопрос о выплатах за полон. Ведь татары в 1476 году выводили из Великого княжества Литовского население – крестьян и посадских, – угоняя их в Поволжье. И заселяли их от Минас – Итиля в устье Волги до Юрьева-Камского на слиянии Волги с Камой, где эти вынужденные переселенцы и пытались как-то обжиться.
Король положил за каждого доведённого туда человека в здравии по два волка[15], а за больного – один. Вне зависимости от пола и возраста. За увечного же не давали вообще ничего. Из-за чего татары угоняли на Волгу только молодых за здоровых и старались вести их осторожно. Но положил он эти монеты на словах, а на деле, как дошло дело платить, отправил на Волгу учётчиков, которые начали вести перепись населения. И уже по факту наличия переселенцев платил татарам. С ледоставом процесс
С 1475 года в Москве чеканятся три монеты: векша, куна и волк. Векша – 0,8 грамм из серебра 250-й пробы стоимостью в ¼ новгородской деньги. Куна – 1,6 грамм из серебра 500-й пробы стоимостью в 1 новгородскую деньгу. Волк – 5,33 грамма из серебра 750-й пробы стоимостью в 5 новгородских денег. На аверсе символ-значок монеты, над ним полукругом шло название монеты, а снизу надпись «кор. Русь». На реверсе равносторонний крест, у которого в нижних четвертях парные цифры года чеканки. По краю монет шёл бортик для защиты от обрезания.
