в дерево. Невероятной силы горечь подкатила к горлу. Горячая, как кусок лавы. Ещё бы чуть-чуть и она бы не смогла сдержать слез, принявшись кататься в грязи и стучать кулаками по лужам от отчаянья и злобы.
– А кто тебя стрелять научил? Я никогда не видел женщин-солдат.
– Я бывший капитан отряда разведки, много чего умею. На Севере, в принципе, женщины не только дома сидят и детей рожают.
– Ну конечно, поэтому там демоны и засели. Одна лишь грязь, проституция и наркомания. Женщины-бляди, мужчины-тряпки, – обернулся все тот же солдат, что дал Сонву покрывало. – Баба должна дома сидеть и мужу служить! Так Бог велел! Иначе начнётся разврат!
«А ещё Бог обещал тебе тысячу восьмируких девственниц, интересно зачем», – подумала Ангела про себя и отвернулась, не ответив ничего.
Запахло жареными овощами и мясом, дождь немного стих. Сонву поднялся и подошёл к костру, принявшись за ужин с остальными. Ангела грустно смотрела на мужчин у огня, уплетающих мясо. Ноги резало от боли и усталости, живот урчал от голода. Но попросить она не решалась, выслушивать очередные насмешки не хотелось, а встать и взять самой – не хватало сил.
Она сползла чуть ниже, устроившись удобнее, и уставилась на ковёр вверху. Узоры складывались в причудливые формы то ли животных, то ли цветов. Она смотрела в него несколько минут, почти не моргая, а в голове крутился лишь один вопрос: «Что я тут делаю?».
Возможно, если бы она знала, чем закончится ее побег на Восток, то подумала бы дважды. Совсем не такие условия обещали пропагандисты, совсем не об этом рассказали плакаты и листовки. Она ехала сюда за другой жизнью, за верой, за правдой. Как и всем, Себастьян пообещал ей именно то, что она хотела слышать: справедливый мир, новую власть, отмщение. Что все получат по заслугам, но в итоге… С каждым новым днем ее вера угасала, а цена эфемерного счастья стала казаться слишком высокой. Но все же остатками этой веры Ангела продолжала себя тешить: «Это лишь испытание. Война не бывает без жертв, счастья не достичь просто».
Ночь наступила быстро, большая часть солдат легли спать под навесами, остальные же разошлись по сторонам, патрулировать местность. Сонву лёг на мешок с вещами рядом с Ангелой, укрывшись покрывалом. Костёр почти догорел и подмигивал углями в темноте. Ангела собрала остатки сил, поднялась на ноги и всё-таки решила поесть. В тарелке у кострища осталось несколько кусочков мяса и половинка хлебной лепёшки. Она пару раз укусила ее, а остатки растерла в руках вместе с дождевой водой, залепила этой кашицей кровоточащие мозоли на стопах.
Похолодало, изо рта шёл пар. Она не спеша жевала остатки мяса и грела ладони над еще пепелищем. Вокруг было довольно спокойно, если не учитывать храп пары десятков солдат. Птицы молчали, ветер затих. Мокрые капли иногда падали с листвы и приятно булькали, падая в лужи.
Ангел вытянула ноги вперёд и прикрыла глаза. Боль в ступнях немного отпустила, отчего она заулыбалась.
Позади раздался еле уловимый щелчок. Ангел резко открыла глаза и обернулась
