доминирования того или иного стиля: философский и литературно-философский.
Итак, как уже говорилось выше, я как автор книг, вошедших в серию «Экспериментальная философия» выступил одновременно в двух качествах – как ученый и как писатель. Книга представляют собой новый синтетический жанр литературно-философского толка, тексты которых порождены авторским сознанием и представляют собой не что иное, как индивидуально-авторское смысловое и структурное единство. Если говорить, почему я взялся и за литературное творчество, то хотелось бы отметить, что для логико-философского анализа и комментарий академическое поле явно ограничивает горизонты размышления и интервалы абстракции.
Как известно, у важнейших философских вопросов нет окончательных ответов, как нет и «правильных позиций», а потому остается лишь выдвигать аргументы в пользу теорий, которые, на твой взгляд, ближе всего к истине. Для этого, как мне кажется, литературное творчество наиболее подходящая технология. С другой стороны, много лет занимаясь медициной и философией мне постепенно пришлось сменить манеру написания логико-философского письма. Почувствовал, что легче самому выстраивать логико-философские модели, чем разбираться в таких же выкладках других ученых-философов.
Вот-так постепенно отказался от строгого научного и философского мышления, в пользу более контингентному, более текучему, более расплывчатому литературно-филососкому стилю изложения своих мыслей. В этом аспекте, примечательно то, что философия старается разрешить досаждающую ей проблему тремя способами: во-первых, либо вынося отдельные вещи за скобки своего рассмотрения; во-вторых, либо приравнивая их к классам; в-третьих, либо опровергая саму себя. Возможно, мы не достигли ни того, ни другого. Но важен сам путь и траектория философского размышления, возможно, до уровня метатекста.
Часть II. Литературная философия
2016 г. Бишкек. Кабинет директора частной психоневрологической клиники – Курбанова Раима Сеидовича – психоневролога, автора уникального метода нейровстряски. Он сокурсник Айман и это он, по ее и Садыра просьбе, разработал индивидуальную программу нейровстряски у Хусейна. Всех троих связывает давняя дружба, а также вся задумка, обоснование и реализация того самого экспериментального клонирования.
– Садыр, Айман. О сути моего метода нейровстряски вы осведомлены. Тем не менее, вкратце, напомню вам следующее. В отличие от традиционной электроэнцефалографии и функционального магниторезонансного сканирования головного мозга, мой метод отличается, во-первых, более высоким уровнем «разрешения», а, во-вторых, более четким алгоритмом чтения памяти. Понятно?
– Угу…
