Нас так здорово проинструктировали перед отъездом, что мы боялись снять штаны в примерочной: а вдруг это засада и провокация, сфотографируют, сделают фотомонтаж и начнут шантажировать.
Когда мы окончательно окунулись в это море торговых рядов, рынков и магазинов, мы стали по дороге с работы выходить из автобуса в центре, бродили по лавкам и домой возвращались на такси. В первый раз, когда мы сели в маленькое такси – Пежо пятидесятых годов – водитель сказал:
– Не хлопайте так дверью, вы не в Волге.
Обида за нашу Волгу была сильной, и когда мы доехали, снова хлопнули дверью и дружески расстались.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КАЙМАН
Не стоит ловить рыбу в Нигере с берега, да еще на удочку, ничего не поймаешь. Не следует заходить и в воду: в реке водится какая-то мелкая дрянь, которая заползает в кожу, и лет через пять человек умирает или, в лучшем случае, слепнет. С лодки на середине реки, наверно, можно что-то наловить, я сам видел открытку с рыбой в человеческий рост.
Как бы то ни было, начальство приказало в один из воскресных дней ехать отдыхать, и все мы: переводчики, капитаны-майоры со своими женами во главе с подполковником, – поехали на рыбалку. Как полагается, сначала дружно выпили и закусили на берегу, а потом расположились строем с удочками с разрывом метров в десять вдоль реки.
Я закинул в мутную воду удочку и прикорнул. Больше всего хотелось бросить это бесполезное рыболовное занятие и вернуться в тень деревьев, где женщины готовили еду и где нас уже ждали запотевшие бутылки с холодным пивом. Справа, метрах в десяти, сидел на корточках с удочкой в руках капитан, в шортах и майке. Он вдумчиво смотрел на поплавок и тихо улыбался: думал то ли о рыбе, то ли о бабе. А вот то, что произошло потом, я не видел в жизни никогда: ни до того, ни после. Капитана звали Гена, он был здоровым, спокойным мужиком, и поэтому то, что я увидел в следующую минуту, поразило меня чрезвычайно.
Позади Гены был небольшой пригорок, и когда он, не выпуская из рук удочку, сидя на корточках, задом, вдруг вскочил на этот пригорок, я удивился такой прыти настолько, что на время забыл и про рыбалку, и про пиво. Как можно, не поворачиваясь, сделать такой прыжок, я не понимаю до сих пор. Капитан сидел в том же положении: на корточках и с удочкой в руках, – на пригорке, довольно далеко от воды. Я хотел крикнуть ему, что так он вряд ли что поймает, но увидел его остекленевшие глаза и промолчал. Сам он тоже вдруг стал какой-то окаменелый. Я перевел взгляд на берег, где только что безмятежно удил Гена, и увидел каймана. Кайман – это такой крокодил, поменьше аллигатора, но, говорят, быстрее его и злее. Я выпустил удочку из рук и замер. В голове пронеслась короткая мысль, что сейчас он съест оцепеневшего Гену, а потом набросится на меня. Я смотрел на крокодила и понимал фразу про кролика и удава, я не мог пошевелиться. Кайман выполз из реки и посмотрел
