хохота, игривые взвизгивания женщин. Кто-то, крича через весь длиннющий коридор, сообщал сотрудникам кассы что наконец привезли «ножки Буша» и заказы можно будет получить в бухгалтерии сразу после обеда. До полудня народ в отделе активно обсуждал давешнее веселье: кто сколько выпил, кто, что и кому сказал спьяну, а Кузляков – начальник отдела снабжения – «сучок такой», увольняется и уезжает аж в Новосибирск на новую работу. А Левашов всё метит на его место, но совет директоров его точно не утвердит, потому что племянник генерального организует своё предприятие на базе фасовочного цеха; и вообще ходит слух, что скоро сменятся собственники… И так далее, снова и без конца одни и те же разговоры и сплетни. Ещё обсуждалась тема выплат праздничных бонусов и что сотрудники, вышедшие в новогоднюю смену, смогут выбирать в графике отпусков любой летний период.
Промаявшись весь день за составлением отчёта личных продаж, сделав несколько бесполезных звонков, Степан то и дело возвращался к мысли, что вечером дома его ждёт полная неопределённость и невесть откуда взявшиеся неудобства. Нервировало осознание, что он сам всё это придумал и организовал на свою голову, да ещё перед «новогодними». Вспомнилось: «Как встретишь Новый год, так его и проведёшь».
До Нового года остаётся всего несколько дней, но снега нет как нет, а этот день сер и глуп, впрочем, как и вся жизнь вокруг – и раньше, и сейчас, а самое печальное, что и завтра… Из-за этих мыслей Грачёв допустил ошибку в таблице, «экселевский» график не строился, а потому пришлось всё переделывать и сосредоточиться на работе. Как раз вовремя, потому как виновник пятничного торжества – начальник отдела только что пришёл на работу. Он явно пребывал не в лучшем расположении духа, и подозрительные, наспех замазанные следы на его кислом лице напоминали подчиненным, что сегодня легко можно было нарваться на выговор или даже штраф.
В пятом часу вечера зиме надоело притворяться осенью, и наконец повалил снег. В желтоватом свете большого фонаря он плавно и густо опускался большими хлопьями. Через пару часов двор за окном было не узнать. Степану пришла странная мысль: а что, если кто-то там, на небесах, именно сегодня решил уничтожить этот несправедливый мир? Вот таким благородным, гуманным способом. Просто распотрошить огромную снежную подушку и милостиво утопить этот мир в ледяных перьях и пухе. Нужно стереть его до основания, чтобы построить новый, справедливый мир, где не будет горя и одиночества, холода и этой постоянной серости. Было, всё было – наивное желание построить справедливый мир. Ничем хорошим не кончилось. «Какая глупость в голову лезет… Надо отчёт заканчивать, и поскорее домой», – решил Степан.
Он потянулся к телефону на соседнем столе, еле вспомнив, набрал свой домашний номер. Ответили не сразу.
– Да, алло.
– Это ты, Бабзин?
– Ой, Стёпа, а ты где? А я не решилась сразу
