никто бы не стал, а меня, за честность, наказали б по всей строгости.
– То есть у этой истории есть продолжение? – Спросил Качмарек.
– Если бы его не было, я бы к вам и не приехал. Ведь я, честно признаюсь, даже успел поверить Люцине, что мне нужны таблетки. И, как вскоре выяснилось – зря.
На улице сменилось направление ветра, и студёный воздух из окна дул теперь непосредственно на собравшихся в комнате.
– Может, вы всё же обуете сапоги? – Взмолилась раскрасневшаяся от ставшего нестерпимым холода полногрудая пани Плужек. – Ради нас всех.
– А может, я спущу их на первый этаж, и пусть воняют там? – Выступил Мацей со встречным предложением и все подумали, почему так нельзя было поступить в самом начале.
На столе в тёплой комнате появились четыре кружки чая – расщедрилась полногрудая пани Плужек. Пристор шумно пил горячий напиток и сокрушало его только одно:
– Плохо, что у вас торта нет. Я его уже лет десять не ел.
– Давайте вернёмся к тому, что было дальше. – Попросил Качмарек.
– Давайте. Как я уже упоминал, я почти поверил, что стал жертвой жёсткой галлюцинации. И только смущало признание Люцины, что на утренней дойке ей не удалось выдавить из Августины и капельки молока. И это толкало на некие тревожные мысли. Думаю, супруга мне всё же, что-то подсунула вместе с кофе, иначе вряд ли бы я проспал весь день и всю ночь и проспал бы ещё столько же, если бы утром меня не растолкала взволнованная Люцина. Я спросил её, что случилось, но она сказала, что я должен увидеть это сам. Она привела меня в сарай, и указала на то место, где обычно находилась наша корова, и где я видел её в последний раз. Оно пустовало! В ту минуту я подумал, что хорошо, что у меня есть алиби, иначе в пропаже Августины Люцина обвинила меня. Вернее не самого меня, а мой оставшийся теперь в далёком прошлом алкоголизм.
Пристор замолчал, и по его унылому виду можно было подумать, что именно сейчас он, вместо чая, с удовольствием выпил что-нибудь, что решительно опровергло бы его последнее заявление.
– Что вы предприняли, обнаружив, что остались без коровы? – Этим вопросом Качмарек планировал вывести Мацея из ступора.
– Ничего я не предпринимал, до тех пор, пока Люцина не влепила мне подзатыльник. Взбодрившись, я стал изучать местность и вскоре обнаружил, что понятия не имею, куда могло запропаститься животное. Землю подморозило, но снег ещё не выпал и о поиске следов не могло идти и речи. И только приоткрытые ворота в тыльной стороне двора подсказывали, что стоило бы пересечь неширокое, метров в сто, поле и прочесать лес. Я прямо так и сказал Люцине: Не переживай. Всё будет хорошо. Купим козу. Коза тоже даёт молоко, но при этом меньше ест и в случае рецидива её будет не так жалко, как нашу старую добрую Августину.
– То есть ничего кроме утешительных слов в адрес жены вы не осуществили? – Осуждающе спросила полногрудая пани Плужек.
– Планировал
