на кухню и слизал с бисквитного тортика «Подарочный» все орешки, потом свалил всю вину на именинницу, да ещё подкараулил за сараем и больно ущипнул за бок, и всячески потом старался испачкать её светлое платьице садовой грязью, – Алиса поняла… В целом она поняла, что мальчики – народ привлекательный, но от этого и все неприятности: сначала стараются понравиться, а потом поворачиваются спиной или смеются над порванным платьем. Поэтому, достигнув двадцатипятилетнего возраста, она не спешила выйти замуж, не проверив своего избранника на предмет хорошо замаскированной мужской агрессии, – при этом очень хотела быть счастливой.
Жила Алиса в старом доме на улице Гороховой. Такие дома раньше называли доходными. Квартира была с окнами на улицу и во двор, глухой, одетый в камень колодец с проходной аркой в следующий закрытый двор. Крикнешь в таком колодце – эхо разнесётся до самых верхних этажей, до голубей, гурчащих на ветхих карнизах. Если посмотреть снизу вверх, можно увидеть, что углы крыш очерчивают геометрическую фигуру, чем-то похожую на раскрывшую крылья бабочку; в белые ночи она пуста и прозрачна, а в августе, когда уже темно, наполняется звёздами. В кухонное окно, выходившее во двор, Алиса почти никогда не выглядывала. Там не было жизни, разве что по весне и в раннее бабье лето выли коты.
Алиса спешила, оттого нервничала, пытаясь закрыть дверь своей квартиры, но ключ снова плохо проворачивался в замке. Она попробовала нащупать правильный нажим для оборота, как это получилось в прошлый раз, и краем глаза заметила, что дверь квартиры напротив, в которой вроде никто и не жил, приоткрыта. На площадке лестничного пролёта чиркнуло колёсико зажигалки, и ноздри девушки мучительно напряглись, как крылья ужаленной птички.
«Вот гад, – сердито подумала она. – Выйди ты на улицу и кури».
Алиса терпеть не могла курящих людей. Она оставила дверь с ключом в замке и вышла к лестнице. Лицом к окну, широко расставив ноги на метлахской плитке девятнадцатого века, стоял мужчина.
– Вы могли бы не курить? – сказала Алиса.
– Не мог бы, – ответил мужчина, даже не повернувшись. У него оказался низкий баритон, окрашенный томным драматическим звучанием неопохмелившегося человека; слова как бы волочились вместе с голосом, подобно тому, как бархатный шлейф тянется по винтовым ступеням за представителем сил зла, который вышел в своём устрашающем повседневном гриме на открытую площадку замка.
– А не хамить не могли бы? – тон Алисы уже содержал сарказм и пренебрежение.
Мужчина повернул в её сторону голову, не меняя позы, выпустил клуб дыма и стал разглядывать девушку. За эти доли секунд вынужденной паузы Алиса поняла… да, в целом она поняла, что он ей неприятен: его волосатые длинные ноги в шортах-милитари до колен, смуглые плечи, окантованные лямками тёмно-зелёной неглаженой майки, волосы, ершащиеся на голове, словно он только что отнял голову от подушки; густая борода, нос со свежей ссадиной и сщученные в щели тёмные, с едким фиолетовым отсветом глаза.
– Кто
