пить поневоле из-за своей искалеченной ноги. В последний раз, когда он был в городе, он просто растрогал меня. Явился и так искренне благодарил меня за то, что я доставил ему эту работу здесь, так что он мог побыть подле Регины.
Фру Алвинг. С нею-то он, кажется, не особенно часто видится.
Пастор Мандерс. Ну как же, он говорил – каждый день.
Фру Алвинг. Да, да, может быть.
Пастор Мандерс. Он отлично чувствует, что ему нужно иметь подле себя кого-нибудь, кто удерживал бы его в минуты слабости. Это самая симпатичная черта в Якобе Энгстране, что он вот приходит к тебе такой жалкий, беспомощный и чистосердечно кается в своей слабости. В последний раз он прямо сказал мне… Послушайте, фру Алвинг, если бы у него было душевной потребностью иметь подле себя Регину…
Фру Алвинг (быстро встает). Регину!
Пастор Мандерс. …то вам не следует противиться.
Фру Алвинг. Ну нет, как раз воспротивлюсь. Да и кроме того… Регина получает место в приюте.
Пастор Мандерс. Но вы рассудите, он все-таки отец ей.
Фру Алвинг. О, я лучше знаю, каким он был ей отцом. Нет, насколько это зависит от меня, она никогда к нему не вернется.
Пастор Мандерс (вставая). Но, дорогая фру Алвинг, не волнуйтесь так. Право, прискорбно, что вы с таким предубеждением относитесь к столяру Энгстрану. Вы даже как будто испугались…
Фру Алвинг (спокойнее). Как бы там ни было, я взяла Регину к себе, у меня она и останется. (Прислушиваясь.) Тсс… довольно, дорогой пастор Мандерс, не будем больше говорить об этом. (Сияя радостью.) Слышите? Освальд идет по лестнице. Теперь займемся им одним!
Освальд Алвинг, в легком пальто, со шляпой в руке, покуривая длинную пенковую трубку, входит из дверей налево.
Освальд (останавливаясь у дверей). Извините, я думал, что вы в конторе. (Подходя ближе.) Здравствуйте, господин пастор!
Пастор Мандерс (пораженный). А!.. Это удивительно!..
Фру Алвинг. Да, что вы скажете о нем, пастор Мандерс?
Пастор Мандерс. Я скажу… скажу… Нет, да неужели в самом деле?..
Освальд. Да, да, перед вами действительно тот самый блудный сын, господин пастор.
Пастор Мандерс. Но, мой дорогой молодой друг…
Освальд. Ну, добавим: вернувшийся домой.
Фру Алвинг. Освальд намекает на то время, когда вы так противились его намерению стать художником.
Пастор Мандерс. Глазам человеческим многое может казаться сомнительным, что потом все-таки… (Пожимает Освальду руку.) Ну, добро пожаловать, добро пожаловать! Но, дорогой Освальд… Ничего, что я называю вас так запросто?
Освальд. А как же иначе?
Пастор Мандерс. Хорошо. Так вот я хотел сказать вам, дорогой Освальд, – вы не думайте, что я безусловно осуждаю сословие художников. Я полагаю, что и в этом кругу многие могут сохранить свою душу чистою.
Освальд. Надо надеяться, что так.
Фру Алвинг (вся сияя). Я знаю одного
