упавшим голосом спросила мама, разглядывая мои припухшие глаза.
– Все в порядке. Мыло попало, – соврала я, пододвинув тарелку с брокколи и курицей.
Очень медленно я пережевывала ужин. У меня была непростая задача: разыграть недомогание, чтобы пропустить вечернюю пробежку. Не хотела встречаться с Андреем. Он вполне мог оказаться злобным духом, который, к счастью, не помнит подробностей своей смерти. Но как только все выяснит, непременно станет мстить. А еще слова Костика о незнакомце, от которого я пряталась в недостроенном тауне, отбили всякое желание околачиваться около пустующих домов.
– Как посидела у Маши? – спросил отец.
Выходит, они уже обсуждали меня с мамой. Забавно. Когда успели? По телефону?
– Неплохо… – Наверняка это браслет на руке сообщил, что я еще и до озера прошлась. – Потом прогулялась по поселку немного.
Я решила принять превентивные меры и рассказать сама. Так гораздо лучше, чем сидеть и нервно ждать неудобных вопросов.
– И как тебе?
Мама выглядела напряженной. Ее пальцы слишком сильно сжимали вилку, так, что на руке проступили вены.
– Круто. Много детей. Приветливые люди. Охрана следит за порядком. Мне даже замечание сделали, прикиньте. Думали, я принесла на набережную что-то для того утонувшего парня.
– Как имя охранника?
Отец вытер салфеткой губы и потянулся к телефону.
– Все нормально, па! Ничего такого. Они же делают свою работу. Жильцы близлежащих таунов жалуются на стихийный мемориал. И я их прекрасно понимаю. Это жесть, смотреть в окно, а там свечки, игрушки… – Вполне естественно передернула я плечами, представив такую картину.
– Думаешь? – немного грустно спросила мама и неожиданно для самой себя добавила: – А тебе его разве не жаль?
Папа бросил на свою жену недовольный взгляд, и она быстро опустила глаза в тарелку. Это помогло выиграть время и справиться с собственными эмоциями. Я растерялась. Жаль? Не знаю, правильно ли это слово в данной ситуации. Мне скорее больно. Неприятное, тянущее чувство душило, и я не знала тому причин. Кажется, сердце помнило что-то такое, что я безнадежно позабыла.
– Наверно. Он ведь был моим ровесником?
– Вроде того… – кивнула мама, и они вместе с отцом принялись считывать мои эмоции.
Нужно быть честной, иначе долго не протяну. Заметят! Они неглупые.
– Жалко, конечно. Представляю, каково его родителям! Вы так же переживали за меня? – использовала я запрещенный прием, заставив маму и папу погрузиться в собственные воспоминания.
– Мы верили, что вернешься, милая. У нас была надежда. Ты всегда находилась рядом.
Голос у мамы дрогнул, а я возненавидела себя за причиненную им боль. В прошлом, сейчас и, наверно, в будущем. Я и дальше собираюсь лгать и докапываться до истины. Но не сейчас.
– Можно я сегодня пропущу пробежку? Немного устала…
Я
