очень быстро (для теории естественного отбора) – всего за 15 лет. Особенно если учесть, что половой зрелости устрицы достигают за 1–2 года. Следовательно, 15 лет для устриц – это (в среднем) всего 10 поколений.
Естественно, нашлись другие (недоверчивые) специалисты, которые не поверили в «эволюцию устриц», и раскритиковали результаты этой работы в ответных опубликованных комментариях (Rawson et al., 2007). В этих комментариях критики, во-первых, сильно подозревают, что авторы обсуждаемого исследования просто не смогли различить два вида-близнеца устриц, обитающих на восточном побережье США. Критики подчеркивают тот факт (и приводят соответствующий материал), что один из видов-близнецов обилен именно в южной части побережья, в то время как другой вид-близнец более обилен в северной части побережья. Таким образом, непреднамеренное смешение этих двух видов во взятых (для экспериментов) образцах – могло привести к результатам, полученным в статье (недостатку «отклика» устриц из северной части ареала на новый вид краба), которые на самом деле, могли быть обусловлены разной чувствительностью двух видов-близнецов устриц к запаху этого краба. Во-вторых, критики отмечают, что реакция устриц из южной части побережья может быть объяснена не их эволюцией, а механизмом ассоциативного запоминания (см. выше). Ведь именно в южной части устрицы обитают совместно с новым видом краба уже 15 лет.
И наконец, критики делают замечание авторам исходной статьи, что те не проверяли более толстые раковины устриц на прочность. Действительно ли более толстые раковины устриц хуже преодолеваются хищными крабами, или нет. Ведь если разницы нет, то нет и адаптивных преимуществ. В общем, понятно, что критики не верят в «эволюцию устриц». И это понятно. Какая может быть «эволюция под действием естественного отбора» (среди миллионов устриц этой части побережья)… за 10 поколений? Для подобных скоростей эволюции необходимо, чтобы пришлый краб буквально кишел в новых местообитаниях, выжирая устриц целыми популяциями, и оставляя только тех редких счастливиц, которые «додумались» сделать раковину более толстой. Но мы что-то не слышим о подобной экологической катастрофе на восточном побережье США.
В своём ответе на критические замечания (тоже опубликованном) авторы оригинальной работы пишут, что они проверили (с помощью анализа ДНК) сохранившиеся раковины, которые использовались в исследовании. И сделали вывод, что примесь второго вида-близнеца была незначительной во всех взятых пробах (Freeman & Byers, 2007). Таким образом, фактом смешения двух видов объяснить разницу в степени пластичности устриц из разных частей побережья – нельзя. Авторы пишут, что особенности методики проведения исследований делают маловероятной и версию об ассоциативном запоминании в качестве возможного механизма изменений раковин. И наконец, авторы пишут, что хотя они и не проводили исследований раковин устриц на прочность (под клешнями крабов), но во-первых, зависимость прочности от толщины раковины установлена сразу в нескольких исследованиях для других видов,
