что от него это не зависит, а зависит от того, будет ли у него болеть шея или вспыхнет потница, пронзит мигрень и обострится эрозия желудка, вперемежку с простатитом. В конце концов, выглянет ли Солнце из-за туч.
«О Боже! – думал он. – Как же мы уязвимы! А еще что-то загадываем, планируем то, что и в 300 лет не свершить. Икры им севрюжьей подавай.
И зачем ты, Господи, делаешь так, что у людей складывается мнение, будто ты жуткий ревнивец и наказываешь за то, к чему сам и призываешь – за любовь! Но я знаю, ты скажешь, что это только поверхностное; знаю, что за любовь ты не наказываешь, а наказываешь, скорее, за греховную страсть и насилие, за разврат, короче, за все, чем сам и напичкал нас под завязку».
Ту-ту-ту. Опять эсэмэсочка от Ангела: «Папа, не волнуйся. Тебя скоро отпустят. Спи спокойно. Твой сын Ангел».
Врач ничего не слышала, потому что за минуту до сообщения вышла.
25
Неравенство
«Андрей пришел» – узнал он поступь брата из звука открывающейся двери. Андрей любил проникать в дом, беззвучно, как агент. Гамлет сидел на стуле рядом с бабушкой, сметающей со стола послеобеденные крошки. Андрей вошел в прихожую, одновременно являющуюся кухней и, подмигнув брату, поздоровался:
– Здравствуй, ба-а-а-аш.
– Здравствуй, сын. Как в школе?
– Н-н-н-н-мально.
– Кушать хочешь?
– Да, но мне сегодня кросс бежать.
Бабушка молчала. Андрей прошел в свою комнату. И сняв школьную форму, быстро переоделся в спортивную и зашел в бабушкину, где, облокотившись о спинку кровати, сидел притихший Гамлет.
– Что вцепился в кровать? Надевай кеды, пойдем бегать! – скомандовал Андрей, ожидая возражений только от бабушки.
Гамлет покорно встал с кровати, и Андрею на секунду стало его жаль за бледный вид. «Может, оставить?» – засомневался Андрей и вспомнил, что вчера, быстро съев яблоко, забрал у Гамлета, затем посовестился и вернул огрызок, и сейчас возможно, так бы и оставил, если б не бабушка, которая начала:
– Оставь его! Он же слабенький. Ему тяжело. Ты его надорвешь!
Чувство противоречия распирало Андрея:
– С ним ничего не случится! Только спасибо скажет.
– Оставь его, говорю!
– Не оставлю, ба-а-а-аш! Ты ничего не понимаешь, а я знаю, что надо.
Гамлет послушно выполнял команды Андрея. Хотя они были ровесниками, Гамлет считал брата старшим не только оттого, что тот был крепче, но и по какому-то внутреннему, неписаному ощущению. Наконец, Андрей, осмотрев хрупкую фигуру, облаченную в синее трико, натянутое до груди, спросил:
– Готов ?
Гамлет покорно кивнул.
– Тогда вперед, будущий Бекенбауэр и Гердт Мюллер.
– Сильно не надо. – без всякой надежды просила бабушка.
– Все будет хорошо! – донеслось до нее с первого этажа, и в тот же момент тяжело
