но понимаешь, я уже загорелся, и не могу отступить теперь, – капризно рассуждает мучитель. – Вот что тебе стоит? Я прощу тебе вчерашний отказ, – он снова говорит о сексе как о чем-то само собой разумеющемся между нами, словно мы занимались этим уже не раз. – И забуду про нападение твоей ноги на мои яйца. Сильно использовать не буду. Немного отшлепаю тебя за кота, ты отсосешь мне за брошенную доску, и нам обоим будет очень хорошо. Я обещаю. Я знаю, о чем говорю.
– А я не знаю, – прижимаюсь спиной к двери, откидываю сырую голову и выливаю не себя очередной ковш воды, смывая пот и отчаяние.
За дверью воцаряется молчание. Затем Миша откашливается, стучит по двери несколько раз.
– То есть, – медленно выговаривает он, – ты хочешь сказать, что минет делать ты не умеешь?
– И его в том числе, – выдыхаю, не могу больше тут сидеть, нагретая вода уже никак не помогает. – Миша, я ничего не умею делать. У меня не было секса.
Выговариваю, как на духу. Что мне скрывать? Тут нечего стыдиться.
– Вот же черт!
Кулак генеральского сынка врезается в дверь, отчего кочерга звенит прямо над моей головой. Я даже не дергаюсь. Пытаюсь сжать внутренности, чтобы не описаться.
– Так и знал, что какая-нибудь подстава выскочит! Выходи, – в голосе ясно проскальзывает разочарование, – не трону.
Слышу шорох за дверью. Затем щелчок. Он отключает регулятор тепла. Но его шагов не слышно. Он все еще ждет, когда я выйду?
– Ты выходишь, или как? – раздраженный вопрос меня пугает.
– Дай слово.
– Даю слово, не трону, пока сама не захочешь.
Вытаскиваю горячую кочергу, используя успевшие высохнуть штаны, как прихватку. Если он сейчас нападет на меня, то я просто написаю на него. Осторожно выхожу из места заточения. Миша окидывает взглядом прилипшую к телу мокрую черную футболку и черные хлопковые трусики-шорты.
– Ты как?
Еще спрашивает? Чуть меня жаром не уморил! А теперь какой добренький стал. Тянется ко мне рукой, а меня изнутри разрывает.
– Я описаюсь сейчас.
Забываю про вежливость и стеснение. Собираюсь бежать на второй этаж в свою ванную. Но что-то мне подсказывает, еще один шаг, и из меня все выльется. Как же позорно! Описаться при человеке, который чуть не изнасиловал тебя. Хорошенький же стимул сменить место жительства.
– На улице есть туалет рядом с домом овчарок, – подсказывает Миша.
Но сдвинуться с места я не могу. Ей Богу! Описаюсь. Выпучиваю на него глаза. Вот бы он ушел, я бы спокойно описалась тут, в предбаннике, разделяющем сауну, парную и помывочную, прямо на коврик. А потом все бы убрала, постирала. Только бы этот идеальный человек с лицом, достойным рук лучших мастеров античности, не видел моего позора.
Мы смотрим друг на друга пару секунд, а потом до моего мучителя доходит, почему мои глаза стремятся выпрыгнуть из глазниц.
– Терпи, – парень подхватывает меня на руки, – я знаю, ты сможешь, – и несется со мной на улицу.
– Не тряси
