всемогущего герцога?
Где же он? Черт бы его побрал! Сколько можно ждать?
Устав сверлить взглядом закрытую дверь, миссис Палмер оглянулась по сторонам. Огонь, пылавший в камине, отбрасывал зловещие тени на кроваво-красные стены. Мрачная и тревожная обстановка вполне соответствовала настроению миссис Палмер. Неужели все, чего она добилась, пойдет прахом? А добилась она немалого… Долгие годы ее приют напоминал превосходно отлаженный механизм – там надежно хранились секреты тех, кто желал спрятать от мира своих жен, матерей, сестер и дочерей. Надежность и умение все держать под контролем – вот на чем держалась репутация и, следовательно, благополучие хозяйки приюта.
И что же? Чем она могла похвастаться теперь? Скоро, совсем скоро все джентльмены, доверившие ей свои тайны, услышат о двух побегах. И тогда… Нет, этого нельзя допустить. Нельзя.
Тут дверь распахнулась, и на пороге возник герцог Даннкли в вечернем костюме с орхидеей в петлице.
– Итак? – коротко спросил он.
Миссис Палмер стиснула зубы. Она бы с удовольствием плюнула в его надменную физиономию, но, к несчастью, не могла позволить себе такую роскошь. Сила и власть на его стороне.
Даннкли же прошелся по комнате, затем остановился и проговорил:
– Скажите же, наконец, что она умерла. Ведь именно для этого вы явились в мой дом, не так ли?
Миссис Палмер посмотрела в глаза герцога и отрицательно покачала головой.
– Нет, ваша светлость.
– Нет? – переспросил он, и его красивое холеное лицо заметно побледнело.
Хозяйка приюта злобно прищурилась и отчетливо произнесла:
– Ваша дочь сбежала.
Глава 5
Мэри тонула в восхитительных объятиях сна. Нет, не тонула, а плыла, качаясь невесомой пушинкой на ласковых волнах – вверх и вниз, вверх и вниз… Какое блаженство – раствориться в царстве грез, где нет места страданиям и страхам.
– Мэри… – позвал прекрасный женский голос, похожий на голос матери.
Она поджала ноги, свернулась клубочком и зарылась лицом в пухлую подушку. Не надо! Ничего не надо – ни мыслей о матери, ни воспоминаний. Они приносят боль, невыносимую боль. Пусть продлится безмятежное забытье.
– Мэри! – на сей раз голос прозвучал резко и строго. Таким тоном мать говорила, когда в детстве Мэри случалось перепачкаться или порвать платье. – Просыпайся же!
– Нет-нет… – пробормотала Мэри. Во сне ей было легко и спокойно, и она не испытывала ни малейшего желания возвращаться в жестокую реальность.
С нее сдернули одеяло. Мэри ахнула, открыла глаза и поежилась от холода. Она попыталась обхватить себя руками, но смогла только вяло пошевелить пальцами.
– Хлоя у меня сегодня попляшет, – пригрозил красивый голос.
– Хлоя? – Мэри понятия не имела, кто такая Хлоя.
– Да, Хлоя. Я объясню ей разницу
