такое Караваджо?
– Не «что такое?», а «кто такой?» – поправила я, – Художник был такой.
– Ну откуда в их азиях-узкоглазиях Караваджо? – ехидно спросила Верка, – У них там кроме ишаков с верблюдами больше и нет ничего!
– Почему? – обиделся Феликс, которого Верка за что-то невзлюбила и не упускала случая «опустить» прилюдно, – У нас там Бактрианское царство было. Древнейшая цивилизация. И Парфянское тоже. Александр Македонский…
– Да потому, что чурки были, чурками и остались! Кормили вас, поили, людей из вас делали! – завела Веруня свою любимую песню под названием «Такую страну развалили!», словно виновным в развале Союза был лично Феликс.
– Мам, не начинай! – попросил Стас.
– Причём здесь это? – спросил Феля.
– Заткнитесь оба! – рявкнула я.
Глава 2. Мемуары
На экране крашеная блондинка в платье, беспощадно обтягивающем лишние килограммы, пыталась выдавать глупость за собственное мнение. Я подумала, что глупость тоже может быть мнением. В конце-концов, как сказал Конфуций – это «не отсутствие ума, а другой ум». Вполне политкорректно и в духе нашего беззубого времени. Интерьер блондинкиного дома был соответствующий. Комнаты были тесно заставлены позолоченной мебелью, обитой полосато-матрасной тканью. Судя по закадровым пояснениям – блондинка была писательницей. А точнее – производительницей «литературного фастфуда», каковой «фастфуд» позволял дамочке зарабатывать на хлеб с маслом. И неплохо позволял.
– Что это за хня? – на кухню, где я возилась с ужином – была моя очередь готовить, – заглянул Феликс, – Очередных дебилов смотришь?
– Да это покруче твоих «пельменей»! А, главное, в сто раз смешнее! Ты погляди только на этот сияющий ужас!
Фелька оставил «лентяйку», которую, было, схватил, и воззрился на экран. Золочёные интерьеры, понтовая машина и, главное габариты блондинистой обладательницы всего этого великолепия целиком завладели его вниманием.
– Что это?
– Это великая писательница. Властительница женских дум. А так же владелица заводов, газет и пароходов. Между прочим – до сих пор одинока!
– И что?
– Попытай счастья. Правда, она в Москве живёт, ну да это ерунда.
– Какого счастья? – Феля, похоже, не понял юмора.
– Фелька! Тупица! Ты посмотри, какая женщина! Блондинка! Не комсомолка, но вполне себе ничего! Ты предложишь ей своё божественное тело, может – ты и есть мужчина её мечты?! Ты посмотри, какая фигура!
– Какая фигура? Эта жирная обтянутая срака?!
– Ну, не все же такие дохлые, как ты.
Фелька и впрямь больше напоминал узника Бухенвальда.
– Феля! – попыталась воззвать я, но Фелька
