нет.
Я пытаюсь сохранять самообладание, но, черт возьми. Я не знаю, что у нее на уме, не знаю, насколько она уязвима, так что осторожничаю.
Я касаюсь ее руки – той, которая не поранена, – и как только мы соприкасаемся, глаза Блу снова наполняются слезами. Когда я вижу ее такой, это настолько сильно трогает меня за душу, что Блу и не представляет.
– Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.
Как только эти слова слетают с моих губ, она опускает взгляд.
– Ничего важного.
– Ничего… – Я едва сдерживаюсь, чтобы не повторить ее ответ, от которого у меня начинает подергиваться бровь.
Ничего важного? Тогда какого черта она взбесилась и начала крушить все вокруг кулаками? Какого черта она была полностью готова к побегу?
Потому что это было чертовски важно, а значит, она дурит мне голову.
Глубокий вдох. Не выходи из себя.
– Он заставил тебя что-то подписать? – спрашиваю.
На лице Саутсайд мелькает замешательство.
– Нет, ничего подобного.
Когда она замолкает, я испытываю еще один приступ разочарования и не отрываю от нее глаз. Вин наверняка должен был втюхать ей ту же хрень с договором о неразглашении, с которой он обратился к Паркер и Кейси. Для него было бы логично предположить, что Саутсайд знает мой секрет – а она знает, – так что нет ничего невероятного в том, что у него сразу появилась миссия заставить ее замолчать, как он делал это с другими.
– Ты слишком сильно переживаешь.
Сразу после этого она выдавливает из себя фальшивую улыбку, – разумеется, фальшивую, потому что Блу снова на грани слез.
– У тебя было право волноваться. Я, наверное, тебя до сердечного приступа довела, когда ты вошел и увидел все это стекло.
– И чемоданы. О них тоже, блин, не забудь, – добавляю я, чтобы подчеркнуть: это тоже нужно обсудить.
Разочарованная, Блу на мгновение задерживает на мне взгляд, прежде чем поднять его к потолку.
– Я слишком остро отреагировала, позволила эмоциям взять верх.
Очередная чушь, которую она пытается мне пропихнуть. И снова делает вид, будто ей плевать. Я, черт подери, больше не могу выносить этого хождения на цыпочках.
– Я не смогу исправить то, что натворил мой отец, если не буду знать, с чего начать, Блу.
Еще одна фальшивая ухмылка, но на этот раз шире.
– Называешь меня Блу… Ты точно раздуваешь из мухи слона.
– Кого ты, мать твою, пытаешься обмануть? Пара шуток не скроет того факта, что ты плакала. Или того факта, что из-за каких-то слов, сказанных этим мудаком, ты была готова сорваться с места и свалить к чертям собачьим, даже не подав хренов дымовой сигнал. Так что, нравится тебе это или нет, придется рассказать мне что-то посерьезнее, чем эта чушь.
Что ж… ладно. У меня все еще довольно хреново получается вести себя спокойно и осмотрительно. Учтено.
Я
