line/>В самом деле, в них много
от свободных и сильных птиц —
в этих смелых, живых и
гордых людях. Мне кажется,
что у них и сердце горячее,
и кровь краснее, и легкие шире,
чем у их земных братьев.
Их глаза, привыкшие глядеть
на солнце и сквозь метель,
и в пустые глаза смерти, —
широки, выпуклы, блестящи
и пристальны.
В движениях —
уверенная
стремительность
вперед…
Часть первая
Перелёт на «валенке»
Этот перелет, давший прямую
связь Туркестанской армии с
войсками Восточного фронта,
сильно содействовал
окончательному разгрому
белых войск и взятию нами
Оренбурга в начале февраля
1919 года.
Маленький аэродром на окраине Актюбинска: стоянка самолетов, полосатый ветроуказатель на столбе, приземистая мазанка с подведенными к ней телефонными проводами на шестах, и все… Безбрежная белесая степь на север, восток и юг.
От мазанки лётчик-наблюдатель Дмитрий Проскурин бежал по заснеженному полю к группе людей, сидевших на корточках вокруг жаровни. Они, в поддевках, кожухах, шинелях – вся одежда грязная, в пятнах масла, – грели руки у чадящего пламени. Коптили пропитанные керосином тряпки, гарь висела серым клубком в неподвижном морозном воздухе. Около жаровни стоял, посасывая самокрутку, кряжистый мужчина в потертом кожаном реглане. Не вынимая цигарки изо рта, лишь перекинув ее в уголок губ, он рассказывал что-то смешное. Парни, слушавшие его, весело гоготали.
– Горбунов, Горбунов! – еще издали закричал призывно лётнаб.
За очередным взрывом смеха крика не услышали. Человек в кожанке стоял к лётнабу спиной. Он повернулся лишь тогда, когда запыхавшийся гонец положил на его крутое плечо руку:
– Горбунов… есть приказ. Надо лететь, Федор!
– Садись, Митя, покури, я им про курицу рассказываю, ту, что в полет мы с тобой брали и цепляли к связке гранат вместо стабилизатора, – спокойно сказал Горбунов и, выплюнув чинарик, хотел продолжать байку.
– Федор, не шуткуй! В штабе армии представитель Восточного фронта. Было долгое совещание. Сейчас нужно везти пакет.
– Даже не спрашиваю куда, Митя, потому что не на чем лететь. Пока ты дежурил у телефона, посмотри, что случилось с нашей коломбиной… Пошли!
Они прошагали с полсотни метров до самолетной стоянки, где покоились старые полуразрушенные французский «Ваузен», русский «Лебедь» и разбитый истребитель «Ньюпор». Чуть в стороне, через прогал, в котором ночью стоял истребитель лётчика Полуянова, полулежал на земле их «Фарман», всего два дня назад участвовавший в бою.
– Ведь мы на нем нормально вернулись, – тихо сказал лётнаб. – Почему же нижнее крыло лежит на снегу?
– Сгнило, Митя…
– А гондола чего перекосилась?
– Выгнили узлы крепления. Троса начали подтягивать и кабина развалилась. Наш «фармашка» глубокий старик, пыхтит с четырнадцатого года.
– А мотор?
– Еще послужит как запасной… Так что штабникам придется ждать Полуянова, он и отвезет пакет.
– Он не вернется, Федя.
– Что случилось? Ну?.. Ну же!
– Казаки подбили… Сгорел.
Горбунов снял шапку и склонил голову.
К лётчикам вскачь неслась лошадь, запряженная в легкие сани.
– Тпру-у! Кто из вас Горбунов? – закричал красноармеец-возница.
– Велено в штаб доставить аллюр два креста!
– Гони! – сказал Горбунов, падая в сани. Вскоре, запорошенный снегом, он был уже в штабе передовых частей Туркестанской армии. Его ввели в просторную комнату, где сидело несколько военных. Горбунов поискал глазами, кому доложить о прибытии, но из-за длинного, заложенного
