села в кресло напротив него. Я обратила внимание на ее лицо – на нем не читалось никаких эмоций, словно этот спонтанный всплеск был ей совершенно безразличен.
– Так с чего вдруг ты решил мне написать в три часа ночи?
В три часа ночи я наблюдала за ней в телескоп. Интересно, с какого телефона Психо ему отвечала? С «Нокии» или со смартфона, который прятала от Джонатана?
Не отрывая головы от рук, Дурман выговорил:
– Потому что мне было грустно.
Психо окинула его взглядом, а затем поинтересовалась:
– Ты же отправился гулять после этого, верно? Хоть я и велела тебе ложиться спать.
Дурман ничего не ответил.
– От тебя несет алкоголем, сигаретами и потом. Ты был в клубе.
Поеживаясь, Дурман ответил:
– Мне было грустно. Ты не захотела прийти поиграть, так что я отправился к Бобо.
– С девочками?
– Ага.
Психо закатила глаза.
– Не понимаю, зачем ты проводишь с ними столько времени. Они только делают тебя еще грустнее.
Выудив из кармана своего халата зажигалку, Дурман прикурил сигарету и принялся умиротворенно наблюдать за тем, как лента дыма поднимается, закручиваясь в кольца. Психо возвела глаза к потолку и поморщилась. Тот был покрыт липким желтым слоем никотина.
Дурман глубоко затянулся и, выдыхая дым, возразил:
– Не грустнее, дорогая. Это называется меланхолия. Совершенно иное состояние. Креативное, бодрящее.
– Бодрящее?
– Ну да. Меланхолия активизирует художников. Лучшие работы создаются именно в таком состоянии.
Психо громко хмыкнула, Дурман же в ответ на это встал и, покачиваясь на непослушных ногах, пересек комнату. Добравшись до небольшого туалетного столика с раковиной, он туда пописал.
– Это было необходимо? – возмутилась Психо, зажимая нос.
– Да, – отозвался Дурман, ополаскивая раковину струей из крана. – Давай выпьем.
Он вернулся к кушетке, откупорил бутылку и отхлебнул вина.
– Ах… Завтрак богов. За тебя, Дионис!
У меня под ногами группа начала играть быстрый номер. Я ощущала вибрацию сквозь подошвы туфель. Это заставило меня обратить внимание на собственное напряженное тело. Я чересчур подобралась. Медленно и бесшумно я начала менять положение, пока не опустилась боком на колени, снова приникнув глазом к щели в дверном проеме.
Психо смотрела на стоявший перед окном мольберт.
– Над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась она.
– Там ничего особенного, – бросил в ответ Дурман.
– Могу я взглянуть?
– Нет.
Дурман снова хорошенько приложился к бутылке, а Психо наблюдала за ним с непонятным выражением на лице.
– Нужно поесть.
Очередной глоток.
– Я
