похоже, досталась ему не просто так.
– У вас есть сладкий чай? – спросил Тэйлор.
– Да, со льдом. Принести?
Он кивнул и вопросительно посмотрел на мужчину, сидевшего напротив:
– Ты что возьмешь, Долтон?
– У них нет вишневой кока-колы, – пробормотал Долтон, насупившись, и, посмотрев на меня, спросил: – Почему в этом чертовом штате Колорадо ни у кого нет вишневой колы?
Тэйлор облокотился о стол. Мускулы предплечий налились под испещренной татуировками кожей.
– Я с этим смирился, – сказал он. – Смирись и ты, старик.
– Я сама могу сделать вам вишневую колу.
Долтон бросил меню на стол и проворчал:
– Это не то же самое. Просто принесите воды.
Я забрала меню и, наклонившись, сказала Долтону в лицо:
– Конечно, это не то же самое. У меня получается лучше.
Уходя, я слышала, что парни захихикали, как мальчишки.
– Ого! – сказал один из них.
По пути к бару я остановилась у столика Дона:
– Все в порядке?
– Угу, – промычал Дон, жуя стейк.
Он уже заканчивал свой обед. Все остальные тарелки, кроме блюдечка с чизкейком, были дочиста выскоблены. Я похлопала его по тощему плечу и пошла заниматься напитками. Два пластиковых стаканчика наполнила водой со льдом, один – холодным сладким чаем. Потом начала готовить вишневую колу для Долтона.
Федра выглянула из двустворчатой двери и, нахмурившись, кивнула в сторону людей, стоявших у входа.
– У нас очередь? – спросила она, вытирая руки о полотенце, повязанное вокруг талии вместо фартука.
Федра родилась и выросла в Колорадо-Спрингсе. С Чаком познакомилась на концерте. Она была самой настоящей хиппи, он тоже пытался хипповать. Когда-то они вместе сидели на забастовках в защиту мира, а теперь управляли самым популярным в городе кафе. Один ресторанный гид назвал «Пилу» лучшим местом для обеда в Колорадо-Спрингсе. Видя гостей, стоящих у двери, Федра всегда очень нервничала.
– Если у нас хорошо кормят, это естественно, что людям приходится ждать. Наплыв посетителей – это же здорово! – сказала я, подмешивая к кока-коле свой особый вишневый сироп.
Федра носила длинные волосы цвета соли с перцем, разделяя их на пробор и собирая в кудрявый пучок. Веки казались тяжелыми из-за морщин на оливковой коже. Любой, кто знал эту миниатюрную женщину, вскоре убеждался: стоит ее разозлить, и она превратится в медведя. Федра мечтала о том, чтобы все жили мирно и порхали, как бабочки, но не собиралась терпеть абсолютно ничего, что ей не нравилось.
– Наплыв посетителей продлится недолго, если их не будут принимать по-людски, – сказала она, опустив глаза, и бросилась к входной двери, чтобы извиниться перед ожидающими и пообещать им, что скоро освободятся места.
Гость за двадцатым столиком как раз подписал чек. Федра подскочила к нему,
