что в городе у залива мужчины без солидного счета в банке и новенького Lamborghini не котируются. Видимо, сказывалась общая избалованность: накачанные серферы, хипстеры, сутками не вылезающие из тренажерного зала, успешные стартаперы… Женщинам Западного побережья было из кого выбирать.
– Могу я угостить вас коктейлем? – уверенно подошел Никита к самой эффектной блондинке в баре, куда его после работы затащили коллеги.
Та придирчиво посмотрела на мятую футболку, растрепанную шевелюру и надменно произнесла:
– Нет, я не думаю.
Таких отказов Осадчий услышал немало. Но самым болезненным стал случай с Эммой. Никита был абсолютно уверен, что его чувства взаимны. Десятки свиданий, поцелуи на последнем ряду в кино, секс на водительском сиденье ее ослепительно-желтого хэтчбека… По меркам двадцати двух лет это был серьезный роман. Но в один прекрасный день Эмма ушла, бросив на прощанье: «С тобой весело развлекаться, но до отношений ты еще не дорос, Никки. Даже в приличный ресторан меня сводить не можешь!» – «Подожди немного…» – пытался оправдаться Осадчий, но Эмма и слушать не стала.
В тот же день у Никиты был похожий разговор с Игорем.
– Да я заколебался ждать! Какого черта мы вообще сюда переехали?! – орал младший брат со всей своей подростковой яростью. – Ненавижу твою Америку!
– Не нравится? Так вали назад! – не выдержал Никита.
– Ну и свалю!
– И кто тебя там ждет? На могилки, что ли, пойдешь?
– Не твое дело! Только денег на билет дай, сука!
– Ага, разбежался. Тебе надо – ты и заработай. Выгуливай соседских собак, коси лужайки, разноси газеты, делай что хочешь!.. Как только накопишь – сядешь на первый самолет.
– А вот и накоплю!
Те долгие месяцы стали переломными для них обоих. Братья постепенно перестали чувствовать себя изгоями-эмигрантами, обросли связями, даже купили доски для серфинга и абонементы на бейсбольные матчи San Francisco Giants. Игорь шаг за шагом превращался в прежнего себя – душу компании, которого наперебой приглашали на дни рождения. Осадчий-старший получил постоянный контракт, а Осадчий-младший заработал первые деньги, подстригая газоны всему кварталу. Через год брат постучался в комнату Никиты с огромной жестяной банкой, полной монет и мелких купюр:
– Здесь ровно тысяча. Столько стоит билет.
– И я должен купить тебе его? Ок, сделаю, раз обещал.
– Нет, ты не понял. Это тебе. Я остаюсь.
В комнате повисла внезапная тишина.
– Почему? Ты же так хотел домой, – недоуменно, почти растерянно смотрел на гору десятицентовиков и мятых долларов Никита.
– Потому что ты мой брат. Прости, что я только сейчас это понял.
Никита крепко обнял Игоря и в тот момент почувствовал, что все будет хорошо.
– Игореша, задувай свечи! – Ольга Осадчая торжественно подвела сына к именинному торту, который испекла
