очень хороши, хотя Анарион и не считал себя гурманом. Настроение его стало улучшаться прямо пропорционально сытости, а в теле начала появляться приятная легкость. Может, ну их эти генеалогические книги на сегодня? Можно же один вечер и отдохнуть: башня уже всё равно рухнула, Фиравел в безопасности в столице, у Тиадры тут целый гарнизон охраны… «Надо непременно узнать рецепт этих перцев», – размышлял Анарион, идя по замковому коридору. В теле бурлила энергия, идея забиться в комнату и спать испарилась. Кажется, он даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Хорошо-то как, вот так одному, без бряцающего оружием эскорта ходить там, где ты в безопасности. Пальцы Анариона схватились за ручку двери и потянули ее на себя. Было не заперто.
В комнате, освещенной десятком канделябров, был комфортный, если не сказать романтичный полумрак. А прямо напротив входа в просвечивающем халатике из тончайших кружев стояла она, несмело наматывая на палец локон распущенных волос. Ее идеальная грудь взволнованно вздымалась от учащенного дыхания, а на чуть приоткрытых и неимоверно чувственных губах была робкая улыбка. Его величество окатило такой огненной волной неистового желания, которую он не чувствовал со времен переходного возраста, давно научив тело подчиняться разуму.
Анарион резко развернулся и побежал. Лабиринт коридоров – хорошо, что он в Сиянии не первый раз и может в них ориентироваться. Наружу. В конюшню. Какая удача, что он приказал Алмаза не рассёдлывать. Прочь из города. К границе. В степь. Как можно дальше, пока он еще в состоянии хоть как-то логически мыслить и управлять собой. Пока не натворил бед, не опозорил имя Лаутиэлей, не стал ничьей марионеткой. Сквозь всё нарастающее вожделение пробивалась злость. Она давала возможность замедлить процесс. Анарион с отчаянием хватался за нее. Проклятое Сияние! Его уже дважды, дважды провели тут, как сопливого пацана! Не на Фиравела был расставлен капкан – на него самого.
Вороний сглаз – Анарион отчетливо помнил название этой травки, хотя и сразу признаки ее попадания в организм не распознал. Когда-то давно, еще до рождения его величества, использование порошка из сглаза не было под строжайшим запретом. Так уж принято, что эльфы обоих полов вступают в брак невинными. Во всяком случае, подобная мораль блюлась из поколения в поколение вот уже почти четыре сотни лет. И это влекло за собой некоторые сложности в первую ночь. Но буквально микродоза снадобья – на острие ножа – расслабляла, притупляла внутренние барьеры, вызывала влечение. Считалось нормальным, когда его давали жениху с невестой. Но вот потом… как выяснилось, не все могут с него соскочить. Ощущения, не усиленные сглазом, уже не казались яркими, а физические возможности организма – достаточными. И чем чаще принимался вороний сглаз, тем большая доза требовалась. Эльф становился безбашенным. Нравственные нормы ему уже не виделись неопровержимой истиной. Ощущение собственной силы и вседозволенности вызвало целую волну преступлений. Снадобье строжайше запретили, но…
Анарион
