в ясна сокола и улетел в сине небо, это потрясло бы ее меньше, чем сообщенное сиделкой.
Никогда он не говорил ей ни о чем подобном!.. Никаких разговоров об отъезде они не вели вообще, ни в какую Америку он не собирался, да и никуда не собирался, в последнее время не собирался даже в Москву!..
– Но… почему?.. – с трудом выговорила она.
– Вот этого не знаю, – с тем же бесцветным спокойствием сказала сиделка. И добавила: – Чужая душа потемки.
Эти слова гудели у Риты в голове так, будто кто-то ударил в колокол, и никак не утихал его гул.
Ничего больше об Игоре сиделка не знала. И Рита ничего не знала о нем; только сейчас она это поняла. Где он живет в Москве? Как ему позвонить, ведь наверняка у него есть домашний телефон? Там ли он еще, в своей московской квартире, или уже летит через океан? Или уже в Америку прилетел?
Но главный вопрос, тот, который не просто гудел у Риты в голове, а впивался в мозг, был: почему он ничего ей не сказал? Как такое может быть, что он исчез из ее жизни навсегда, не сказав ей при этом ни слова?
«Или не навсегда? – вдруг подумала она. – Может, он письмо мне оставил? Ну конечно, я ведь даже домой не зашла, а там точно есть письмо!»
Это было так очевидно, что Рита чуть не засмеялась. И тут же прекратилась глупая дрожь в руках, и ватная слабость в ногах, и перестали подгибаться колени. Ее дом был на другом конце Меченосца, но много ли того Меченосца, да и вообще, что значит любое расстояние, когда тебя ведет надежда!..
До своего дома Рита добежала запыхавшись. Под ложечкой кололо, во рту был такой привкус, будто она разжевала кусок железа.
На детской площадке возле дома она увидела Митю и Ирку. Митя сидел на лавочке, а Ирка на облезлых качелях; это Рита почему-то заметила. Едва увидев их обоих, она снова стала замечать ни к чему не нужные подробности. Наверное, потому что поняла, что Митя с Иркой пришли сюда не на радость ей.
– Рит! – раскачиваясь на скрипучих качелях, позвала Ирка. – Иди сюда. Что-то расскажем.
В ее голосе слышалось вдохновение. Понятно, что ей не терпелось сообщить нечто сногсшибательное. Рите стало так противно, что она едва не развернулась и не бросилась куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой Ирки, очень, кстати, красивой, с ярко-голубыми, как у молодой сиамской кошки, глазами.
К счастью, Митя никакого вдохновения от предстоящего разговора, похоже, не испытывал. Он поднялся с лавочки и подошел к Рите.
– Мы мимо шли и увидели, что у тебя в квартире окно открыто, – сказал он. – Ну и решили зайти. Мать твоя сказала, ты насовсем из Москвы вернулась.
– Я… – проговорила Рита.
И замолчала. Теперь она уже не понимала – насовсем, не насовсем… А главное, это было ей теперь неважно.
– Игорь уехал, – сказал Митя.
Рита сразу ощутила внутри себя собранность и почти что спокойствие. Митя говорит спокойно, ну и ей надо спокойно его выслушать.
– Я знаю, – кивнула она.
– Откуда знаешь? – удивленно спросила Ирка.
Рита
