в угол, и, признаюсь честно, он единственный кому я это позволяла.
Сделав глубокий вдох, распахиваю дверцы шкафа и останавливаюсь усталым взглядом на красном платье-футляр. К нему идеально подойдут леопардовые лодочки… Закрыв глаза, я встряхиваю головой.
Господи, это не свидание, Лена.
Поэтому в конечном результате я выбираю строгий брючный костюм серого цвета.
Ничто не придает мне уверенности так, как брюки и высокие каблуки.
Волосы я собираю в высокий хвост и, подправив дневной макияж, который размазался после того, как я дала волю слезам по пути в садик, иду в детскую, чтобы проверить перед уходом Мишу.
На ходу вдеваю в уши крупные серьги в виде искаженной золотой пластины и осторожно приоткрываю дверь.
На носочках подкрадываюсь к детской кроватке, где, свернувшись калачиком, сопит сын. Такой измученный…
Все бы отдала, лишь бы забрать его страдания себе.
Кладу ладонь на его чуть вспотевший лоб. Теплый. Господи, слава богу! А то я бы на этой встрече точно с ума сошла.
Облегченно выдыхаю и, чмокнув Мишаню в макушку, так же бесшумно ретируюсь из комнаты.
– Татьяна Михайловна, я поехала, – громким шепотом предупреждаю я няню, которая уже что-то шуршит на кухне, и, открыв шкаф с обувью, достаю классические кремовые лодочки.
– Елена Викторовна, к вечеру похолодало на улице, накиньте что-нибудь потеплее. Весна такая обманчивая…
– Я на машине. Татьяна Михайловна, вы лучше переоденьте Мишу в сухое. Он немного вспотел, но температура спала.
– Ой, вспотел – это хорошо. Вся гадость выходит.
– И померьте температура ему, если вдруг снова начнет подниматься, я на связи!
– Хорошо, хорошо. Не волнуйтесь вы так. Я троих вырастила, что я с температурой не справлюсь?
Я выпрямляюсь, сдувая прядь волос с лица.
– Я просто… неважно. – Вздыхаю и качаю головой. – Просто звоните мне, ладно?
Я беру сумку и ключи от машины, прежде чем выхожу из квартиры.
Я пребываю в полнейшем раздрае, потому что прямо сейчас еду на встречу с отцом Миши, о рождении которого так и не успела ему сообщить.
Глава 3
Воспоминание
На последнем месяце беременности мы со Стасом проигрываем очередное судебное разбирательство по сокращению срока заключения Глеба.
И уже целый час я сижу возле здания СИЗО, не в силах собраться с духом, чтобы прийти к Глебу после нашего проигрыша и сообщить о исчерпанных попытках ему помочь.
Я сама еще не могу принять эту реальность, не хочу верить, что у нас больше нет никакого выхода, не хочу… но я должна быть сильной. Ради нашего сына. Ради Глеба.
Я должна поддержать его, дать понять, что дождусь его и мы пройдем через все испытания ВМЕСТЕ, но, как ему это принять?
Сам факт того, что все это время он будет выживать в самом настоящем
