и не было никакого продолжения, ничего! Прока чувствовал себя несчастным и беспомощным существом, жалким созданием, и в эти моменты к нему подкрадывалась мысль о самоубийстве. На камине в лаборатории стоял флакон с цианистым калием, и на него ученый частенько поглядывал. Однажды он взял склянку, открыл, но тут ему вспомнился старый учитель. Прока пообещал работать, он не мог не сдержать слова. Ученый поставил флакон обратно и задвинул за другие склянки, чтобы цианид не попадался постоянно на глаза. Но думал о яде он часто, особенно по ночам, когда не удавалось заснуть, и Прока чувствовал, как все невыносимее становится боль от колотой раны, которую не способна залечить ни одна целебная мазь.
Бывали недели, когда он целыми днями лежал на диване, полуприкрыв глаза, прислушиваясь к шуму с улицы и механическому бою часов. Когда наступала ночь, он накидывал пальто, поднимал воротник, чтобы скрыть лицо, надевал фетровую шляпу с мягкими полями и выходил, чтобы купить ужин. Прока больше не смел рисковать и ужинать в ресторанах с того самого дня, как ему отказали в обслуживании в жуткой забегаловке на улице де Плант. Он незаметно туда вошел, сел за столик, но когда хозяин прибавил газового света и заметил его, то молча указал на дверь. И Прока ушел, как облезлый пес, которого прогнали со двора. Так что теперь он ждал, когда настанет ночь, и шел, вжимаясь в стены домов, до угла улицы Гассенди. Там располагалась лавочка, где старуха, которую звали «мамаша Мели», продавала картошку, сосиски и рыбу, жаренные на одном и том же жире. В первый раз, когда она увидела Прока, она в сумерках приняла его за негра. «Держи, бедный африканец, это стоит пятнадцать су». И она половником насыпала горячие сосиски в конверт из желтой бумаги. Прока молча расплатился и с тех пор приходил каждый вечер за этой скудной пищей. Мамаша Мели его жалела (потому что была добросердечной женщиной) и всегда накладывала побольше. Хотя и признавалась другим клиентам, что этот африканец наводит на нее страх и смотреть на него она не решается. «Я никогда не видела такого чудовища, – говорила она. – Говорю вам, такой видок – это что-то неестественное. Лучше умереть, чем так жить!». И с ней все были согласны. Да, этот ее клиент был чересчур отвратителен.
Скоро любопытные стали поджидать Прока, и сцены, которых он так старался избежать, возобновились. Его подкарауливали, и когда он появлялся, начинались насмешки и оскорбления… Частенько бедняге приходилось возвращаться домой без своего скудного ужина. Однажды вечером он попытался поговорить с толпой, воззвать к сочувствию. Но ответом на его слова стал хохот, и отчаявшемуся Прока пришлось уйти, сгорая со стыда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию
