по сильно пожелтевшему листу с разводами кучку семечек, ознакомился со страницей 315-ой из книги неизвестного автора:
«…что птиц он более не мучил, но заказал себе сделать куклу, представлявшего умирающего. Сия фигура могла страшно ворочать глазами, закрывать и открывать их, и делать всякие кривлянья и коверканья, как бы человек умирал. Сею машиною забавлялся он по несколько часов день, запирался один в свой кабинет и заставлял своё чучело умирать несколько раз сутки.
Без всякого сомнения такая необычайная прихоть была душевной болезнью, и может быть начальная причина оной заключалась в несчастной минуте его зачатия и в состоянии матери при её беременности.
Во Франции был почти такой же пример. Там одна женщина находила большое удовольствие в том, чтоб видеть на голом теле текущую кровь, Для сего нанимала она девочек и мальчиков и щедро платила им за то, чтобы они дали себя порезать в разных местах перочинным ножиком и чтобы из них потекла кровь. Долгое время забавлялась она тем, но один раз забава её продолжалось до того…»
– Фунтик мой распатронил, читака!
Настасья живо завернула семечки в нравоучительную историю, оставив неведомым продолжение с оборота.
– Ты сама почитай, тут интересно.
– От того что прочту, в кульке семок прибавится?
Здравый ответ. Настасья в самом деле разбирала печатный текст, а за счёт косоглазия выглядела умнее, чем была: словно обдумывала сразу две уклончивых мысли. При неизбежном кухаркином хитрованстве она не была ни злой, не жадной: цветок поливала, кошку и жильца-студента на мели подкармливала. И сейчас приволокла синюю обёртку из-под сахарной головы и верёвочку для опояски.
– Неси без горшка, там воткнёшь, всё полегче. Он так и так загинет.
– Нет, я с горшком. Мать за могилой ухаживает, осенью домой возьмёт.
– Она ж слепая.
– А по запаху.
Общими усилиями куст был замотан и стянут тесёмкой. Бумага, правда, была попорчена какими-то кухонными мясными потёками, куль получился цвета закатного неба. Ну да не танцовщице в бенефис подносим.
– Слышь, студент, ты там при друге своём местечко себе присмотри: хозяйка сказала, что погонит тебя скоро поганой метлой.
– Деньги будут, – уверил молодой человек. – Сама третьего дня письмо приносила, пишут, что выслали, так и передай. – Он пососал уколотый шипом палец. – А у тебя, красавица, колечко, вижу, новое?
– Это старое, а новое вот.
Настасья с доступной ей грацией помахала пухлой рукой.
– Опять кучер?
– Не, дворник.
– Неужто дворника наняли?
В доме с Пасхи не было дворника. Настасья сама мела двор, скребла навоз на мостовой перед домом и таскала воду жильцам. Которых по летней жаре осталось раз-два и обчёлся.
– Не, дворник из дома с балястрами.
– Пронзительный
