Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
сложится весьма двусмысленная ситуация, поскольку согласно §18 «Учреждения для управления Большой действующей армией» – «Присутствие императора слагает с Главнокомандующего начальство над армиею, разве бы отдано было в приказе, что главнокомандующий оставляется в полном его действие». Но поскольку соответствующего приказа отдано не было, прибывший к армии, Александр I, автоматически становился ее главнокомандующим. Вполне понятно, что Барклай де Толли, как человек сугубо военный – в присутствии главнокомандующего – тут же начал действовать только и исключительно в рамках военной субординации. В тоже время, адмирал А. С. Шишков (благодаря своей особой близости к фигуре самодержца) утверждал потом, «что государь говорил о Барклае, как о главном распорядителе войск; а Барклай отзывался, что он только исполнитель его повелений». Многие из ближайшего окружения царя, безошибочно ориентировавшиеся в узких коридорах власти, по сути дела поступали точно также. Военный министр от имени императора отдавал приказы другим главнокомандующим, что в какой-то (но очень трудно определяемой или плохо признаваемой?) мере ставило его выше П. И. Багратиона и А. П. Тормасова, обладавших, как первые лица в армии, абсолютно равными правами и, к тому же, людей в армии – более чем самодостаточных. Но в своей – 1-й Западной – армии в присутствии царя он не мог чувствовать себя полноправным хозяином и считал себя всего лишь первым помощником императора. Дело в том, что Александр I постоянно вмешивался в управление и старался направлять ход событий: сказывались «родимые пятна» «романовых» -императоров, в тайне мнивших себя если не видными полководцами, то по крайней мере, замечательными ратоборцами. Даже корпусные командиры, не говоря уже о Багратионе и Платове, были обязаны представлять ему рапорты, помимо присылаемых Барклаю. Надо ли говорить, что такое двусмысленное положение дел очень устраивало «извилистого и изворотливого» монарха и фактически так было и до этого, в преддверии аустерлицкого конфуза 2 декабря 1805 г., и после Отечественной войны 1812 г. – уже в ходе Заграничного похода русской армии в 1813 – 1815 гг. («Времени незабвенного – времени славы и восторга!»), когда огромная союзная «военная машина» уже набрала ход и остановить ее было не под силу даже Бонапарту, потерявшему в России свою «Великую армию». Неудачи в любой момент можно было списать на главнокомандующего, а лавры побед всегда присвоить себе. Недаром, наш отнюдь «непрозрачный самодержец» пишет потом Барклаю 24 ноября 1812 г.: «Принятый нами план кампании, по моему мнению, единственный, который мог еще иметь успех против такого врага как Наполеон… неизбежно должен был, однако, встретить много порицаний и несоответственной оценки в народе, который… должен был тревожиться военными операциями, имевшими целью привести неприятеля вглубь страны. Нужно было с самого начала ожидать осуждения, и я к этому подготовился…» В. М. Безотосный полагает, что смысл
