деле. Гортензия-Беатрис помнила лишь его черные глаза, горевшие дьявольским огнем.
– Ясно же, что об этом свидетельствуют ваши волосы огненно-рыжего цвета, солнышко мое, – усмехнулся маркиз, глядя на жену вприщур. – Признаюсь, они часто снились мне по ночам. И, черт побери, я никак не мог отделаться от этого наваждения.
– Вы не шутите, милорд?
– Нет, естественно, – буркнул Оскар. – Смею заметить, вы преподнесли мне такой сюрприз, которого я уж точно не ожидал.
– Конечно, – огрызнулась юная леди. – Разве хватит смелости жене-крестьянке предъявить мужу, знатному сеньору, свои права? Вы наверняка думали так, лишая меня девственности, верно?
– Я вообще не думал ни о чем, – сказал в свое оправдание маркиз. – К сожалению, все вышло спонтанно.
– Я не верю вам, – холодно отрезала Гортензия-Беатрис. – Без сомнения, вы надеялись, бросив меня одну в таверне, навсегда отделаться от меня. Не правда ли, дорогой супруг?
Оскар молчал. Ему нечего было сказать в ответ.
Между тем юная леди продолжала:
– По крайней мере, забрав мою невинность, вы даже не подумали о том, что вас может настигнуть Божья кара.
– Господи, что вы имеете в виду? – похолодел маркиз, не представляя себе, о чем она говорит.
– Черт побери, я ношу в себе плод вашей похоти! – в сердцах выругалась Гортензия-Беатрис, сверкнув холодной сталью серых глаз.
– Что вы сказали, солнышко мое? – Оскар не верил своим ушам.
– Да, я беременна от вас! – зло выпалила Гортензия-Беатрис, останавливаясь перед дверью, к которой супруг подвел ее. – Вернее всего, в ту ночь вы, как племенной жеребец, влили в меня все свое семя, скопленное наверняка «годами». – Уязвив нарочно маркиза, она стояла, глядя на его смертельно побледневшее красивое лицо.
С минуту он ловил ртом воздух, не зная, как воспринять эту новость.
Потом быстро пришел в себя и небрежно спросил:
– Признайтесь, это и было вашим сюрпризом, когда вы решили заявиться ко мне?
– Да, – кивнула она. – Наверное, вы этого и не ожидали, насилуя меня в ту ночь. Не правда ли, сэр?
– Простите меня, солнышко мое, – проговорил Оскар, прижимая ее к себе. – Обещаю, больше такого не повторится.
– Разумеется, – холодно заявила Гортензия-Беатрис, отодвигаясь от него. – Запрещаю вам прикасаться ко мне, пока я ношу вашего ребенка. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
– Ах, не будьте столь жестоки ко мне! – маркиз умоляюще смотрел на жену. – Я же попросил у вас прощения. – Внезапно он с любопытством спросил: – Скажите мне, дорогая, а что вас заставило в тот день одеться крестьянкой?
Какое-то время юная леди пристально смотрела на супруга, потом ее губы дрогнули в усмешке:
– Разве это изменило бы ваши планы?
– Вообще-то нет, – ответил Оскар. – Честно говоря, это было пари.
– Между прочим,
