Алина.
– Значит, ты пыталась, но так и не смогла добиться компенсации морального и материального ущерба? – уточнила я.
– В обществе по защите прав потребителей мне все-таки подсказали, что надо делать. Я прошла так называемое независимое медицинское освидетельствование. Оно подтвердило, что повреждена мышца глаза, но прямой вины Жупанова в этом, видите ли, нет. Все дело во мне, в индивидуальных особенностях моего организма. Вот это заключение. – Ольга протянула мне другую бумажку со словами: – По-моему, у всех врачей существует круговая порука. Они никогда не подтвердят вину своих коллег и будут горой стоять друг за друга. Еще мне показалось, что у Жупанова сильная поддержка в горздраве. Он при мне звонил кому-то и разговаривал на «ты», как с хорошим приятелем.
Я стала читать медицинское заключение, но мало что поняла в специфических терминах. Пробежала глазами еще раз договор и пришла к выводу, что идти в суд действительно бесполезно. Как это ни печально, но законными методами помочь Владимирцевой просто невозможно. Она взяла всю ответственность за последствия пластических операций на себя – согласно хитроумно составленному договору.
– Мама с утра до вечера плачет, глядя на меня, – причитала Ольга. – Отец снова запил, хотя до этого три года держался. А мне – хоть в петлю лезь! Из института я уволилась. Со шрамом-то не решалась перед учащимися колледжа показаться, а уж с таким уродством – тем более. Время потекло для меня в монотонном однообразии, а были такие планы…
– Значит, вы не работаете? – уточнила я.
– Официально не работаю, но кое-какой доход имею. Пишу дома рефераты, курсовые и дипломные работы. На улицу боюсь лишний раз выйти. Если выхожу, то в очках на пол-лица и с шарфом, закрывающим рот. Прохожие от меня шарахаются. Похоже, придется всю жизнь просидеть в четырех стенах. Ни личной жизни, ни детей, ни подруг. Кому-то все, а кому-то – ничего! Алина, Полина, скажите, почему жизнь так несправедлива ко мне?! – этим вопросом Владимирцева выплеснула на нас очередную порцию накопившегося в ее душе негатива. Мы промолчали, тогда она стала оправдывать неудавшуюся попытку мести: – Сначала у меня в душе было лишь отчаяние, а потом я спросила себя – почему судьба так милосердна к тем, кто сотворил со мной такое? Так ведь не должно быть! Расплата обязательно должна настигнуть виновников.
– Я так понимаю, что ты решила отомстить за свое испорченное лицо и вынужденное затворничество. На кого, интересно, ты собиралась плеснуть серной кислотой? – поинтересовалась я.
– Да, я действительно собираюсь отомстить, – ничуть не смутившись, сказала Владимирцева. – Сначала хотела самому Жупанову лицо испортить, чтобы он прочувствовал, каково это. Но мужчин шрамы только украшают, по известному общему мнению. Тогда я решила, что надо изуродовать лицо его супруге. Я как-то раз видела ее в клинике. Красивая женщина…
– Ясно, значит, ты перепутала Жупанову с Алиной, и только по чистой случайности преступление
