со столика бессменную фотографию, кручу ее в руках.
Мне тут пять лет. Рядом мама и папа. Мы все втроем такие счастливые. Мама выглядит веселой и беззаботной. А отец – надежным. Это фото было сделано за пару лет до его гибели.
– Ромочка, ты просто слишком много работаешь. Кариночка скучает, вот и развлекается с девочками, – причитает мать.
Она всегда любила Карину. Считала ее идеальной для меня партией. Профессорская семья, громкое имя, положение в обществе, родословная.
– Мам, – я ставлю фотографию на место, бросаю последний взгляд на себя пятилетнего, – Карина развлекается не с девочками. И это уже переходит все границы. Ты хочешь, чтобы я стал посмешищем?
– Ромочка, да бог с тобой! – совершенно театральным жестом взмахивает руками мать. – Ты же понимаешь, она не может отвечать за всех, кто находится в клубе. Ну сходил бы ты с ней… Вы такая красивая пара! Так гармонично смотритесь вместе! В вас есть то, что называется породой!
– Мам… – я стискиваю челюсти.
– Ах, я стала так слаба, – мама прижимает пальцы к вискам, закрывает глаза. – Годы летят, а ты так мало внимания уделяешь семье. Наверное, – мама всхлипывает, – я и внуков не увижу.
Этот разговор я слышал уже не раз. Почти дословно знаю все, что последует. И слушать это не хочу.
– Мам, я думаю, нам с Кариной не стоит планировать совместных детей, – произношу чуть резче, чем хотел.
– Ты хочешь развестись? – патетически хватается за сердце мама, и меня накрывает волна. Только не страха за ее здоровье, а злости.
Она хватается за сердце исключительно в тех случаях, когда я пытаюсь настоять на своем. Хотя… Она же и правда больна.
Когда вскрылась измена Ланы, у матери случился приступ. Я сам вызывал скорую, сопровождал ее в отделение. Чувствовал себя жутко виноватым. Ведь мама говорила мне, что эта девица мне не пара. Мама была права…
А к Карине она всегда относилась как к родной дочери. Но… Но то, как относится Карина ко мне, я терпеть не намерен. Даже ради матери. И говорю ей об этом.
– Рома! – вскрикивает мать и сползает по спинке дивана.
– Мама? – подхожу к ней.
Неужели опять? Никогда же себе не прощу.
– Там мои капли, – машет рукой куда-то в сторону кухни, – подай…
Бегу на кухню. Навожу ей в ложку чего-то, что пахнет валерианой, сижу рядом, держу ее за руку.
– Пообещай мне, что не будешь рубить сгоряча! – шепчет мать, будто умирать собралась, и произносит свою последнюю волю.
– Хорошо, мам, – обреченно киваю, – не буду.
– Девочка просто скучает, – говорит она с интонациями, с которыми обычно говорят о младенцах.
– Ладно, – киваю, стиснув челюсти. – Я развлеку ее.
Глава 4
Лана
– Теть Надь, ну как же так? – я искренне расстроена.
Нет! Совсем не тем, что малышей некому забрать из садика! Тетушка умудрилась продуть спину! Это обманчивое
