передёрнув пару раз напоследок.
Передохнул секунд 10, схватил милфу за бока и перевернул на хребет. Она сердито вылупилась на меня, поджав губы. Зарядил ей по подбородку правым хуком. Балда милфы мотнулась из стороны в сторону и откинулась на затылок, а зенки расфокусировались, и из них испарилась злоба. Тогда я надел трусы, шорты, вытащил из кармана верёвку, связал добычу и залепил ей рот скотчем, пока не очухалась.
Она была довольно крупной дамой и, наверное, перевешивала меня на дюжину килограмм. Поэтому я даже не стал пытаться перетащить её в одиночку и решил позвать на помощь Мишаню. Натянул перчатки, вышел из комнаты через арку и попал в длинный коридор. Свернул вправо и притормозил у входной двери. Отодвинул засов, прошмыгнул через крыльцо во двор и махнул рукой Мишане. Он выскочил из кабины и перед тем, как зайти в хату, предусмотрительно отворил боковую дверь «Форда».
Я взялся за ноги, а Мишаня подхватил милфу за плечи. Мы вынесли её на улицу, осторожно огибая углы, затем спорым шагом приблизились к тачке и закинули милфу в кузов. Корефан закрыл автомобиль, забрался на место водителя, я сел на пассажирское сиденье, и мы покатили к Мишаниной хате.
23.
Освободившись от верёвки и скотча, милфа начала визжать и лупить по стенам. Чтобы утихомирилась, мы продержали её без воды и еды чуть больше двух суток. Утром на третий день после похищения Мишаня отворил тормоза в кладовку и поставил на пол тарелку кукурузной каши и литровую банку сладкого чая. Через 20 минут он забрал посуду, и мы вдвоём застыли у порога, смотря внутрь комнатушки на нашу пленницу.
Милфа сидела в углу, скрестив ноги, и удручённо пялилась на пол. На ней был надет халат нимфы. Её лицо уже заметно осунулось, вокруг глаз появились тёмные круги, а взгляд потух.
– Не вешай нос! – нарочито бодрым тоном воскликнул Мишаня.
Милфа вздрогнула, но не проронила ни слова, и кент продолжил:
– Значит, диспозиция такая: если будешь с нами сотрудничать и чётко выполнять указания, то мы тебя отпустим.
Нимфа не меньше десятка дней кормила червей в земле, однако в кладовке всё ещё смердело мертвечиной. Складывалось впечатление, что доски насквозь пропитались миазмами, пока её труп разлагался. Бьюсь об заклад, что в такой атмосфере милфа почти успела себя убедить в том, что не выйдет отсюда живой. Услыхав заветное «отпустим», она встрепенулась, впервые за время нашего визита окинула нас взором и энергично закивала, как игрушечная собака на торпеде.
– Вот и хорошо, – удовлетворённо подытожил Мишаня, – тебя долбили в сракотан?
– Что? – недоумённо переспросила милфа.
– Ну, анальным сексом занималась?
– Нет, конечно.
– Почему «конечно»? – встрял я в их разговор.
– Я ведь порядочная дама, а не какая-то шалава из подворотни, – надменно насупившись, ответила милфа.
