я смастерил простенький трахательный станок.
Взял обычный деревянный кухонный стол, перевернул его на столешницу и подпилил ножки примерно до полуметровой длины. Затем прикрутил к ним с небольшим уклоном бруски таким образом, чтобы они шли вдоль стола. После этого кинул на столешницу с внутренней стороны матрац, а к брускам присобачил на металлические уголки прочную клеёнку. Проделал в ней дырку сантиметров 6 в диаметре, через которую со свистом пролетал член.
Испытания моего изобретения прошли удачно. Клеёнка, конечно же, прогибалась в центре под тяжестью милфы, и пот капал мне на лобок через отверстие. Но львиная доля телесной охлаждайки проносилась мимо воронки и благополучно устремлялась на пол с края самодельного тента.
Я был доволен, Мишаня – счастлив, а милфа грустила. Пытаясь её развеселить, корефан как-то раз нахлобучил на голову розовый кудрявый парик и напялил на нос красный шарик, державшийся на резинке. Но закос под клоуна не разрядил обстановку. Наоборот, нестандартный прикид Мишани напугал милфу, и она со страху сжала анус так, что иголка бы не пролезла. Небось в детстве у неё был заплёт с циркачом. Пришлось подпоить её водярой, а с экспериментами решили завязать, дабы не нагнетать ситуацию.
26.
Мы абузили милфу две с небольшим недели. В течение дня занимались своими делами, а вечером жарили её в два ствола. Но, как верно подмечено, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Конец нашему тройнику настал в ничем непримечательную среду.
Отужинав, по уже устоявшемуся обыкновению я поехал на автобусе к Мишане. После традиционного спринцевания милфы разделся, улёгся на матрац и просунул через дырку в клеёнке член. Она взгромоздилась на станок, вздрочнула писюн и впендюрила его в очко. Несколько дней назад я впервые обратил внимание, что шланг стал проскальзывать ей в задницу как по маслу. То ли анус милфы растянулся, то ли она перестала тужиться.
Погоняв некоторое время писюн туда-сюда, я развалился на спине и разомлел. Милфа же, пыхтя как паровоз, в размеренном темпе запрыгала на члене. Бухнули тяжёлые шаги, и с обеих сторон от станка материализовались Мишанины колени. Милфа стопарнула, явно готовясь принимать дрозда во второе дупло. Но корефан почему-то не залез на неё сверху и продолжил молча стоять.
Внезапно давление на клеёнку увеличилось, она прогнулась сильнее, чем обычно, и грянули хлёсткие шлепки. Ноги милфы свесились с края станка, и она резко мотнула тазом. Громко захрустело, и член пронзила острая боль. В него будто залили расплавленный свинец, который низвергся в яйца и уже оттуда начал растекаться по паху, охватывая его пламенем.
Я выудил шланг из милфиной жопы и, работая руками, выполз из-под клеёнки, оставаясь на спине. Поднявшись на ноги, увидел Мишаню, нависшего над милфой. Оскалившись, он стискивал ей горло своими огромными лапищами. От напряжения на его шее вздулись вены, а со лба градом лил пот.
Милфа колотила его ладонями по плечам, открывала
