натянул свою маску для сноркелинга и зашёл в воду по пояс. Открутил вентиль, засунул в рот загубник и нырнул, чтобы проверить систему воздухоснабжения. Всё работало тип-топ, поэтому я поплыл к середине водохранилища, выпуская при каждом выдохе вереницы пузырьков.
Видимость оставляла желать лучшего. К середине июля успели размножиться в неимоверном количестве микроводоросли, превратившие воду в мутный первач с дальностью обзора не превышающей двух метров. Конечно же я понимал, что водосранка, как и дистиллят, не предназначена для дайвинга, и не собирался жаловаться в мэрию. Но меня безумно огорчало, что водоёмы в черте всех нынешних российских крупных городов трансформировались в такие вот водосранки, в которые разве что плевать и стоило.
Живность же адаптировалась к нечистотам и химикатам и довольно густо населяла водохранилище. На мелководье паслись окушки. Сбившись в небольшие косяки по 20-30 особей, они перемещались от одной поросшей водорослями кочки к другой и деловито рылись в иле в поисках провианта. На открытых участках песок был устлан маленькими мидиями, а по пышным светло-зелёным листьям кувшинок, похожих на лопухи, ползали толстые улитки.
Метрах в 30 от берега дно круто уходило вниз, и я, следуя рельефу, погрузился глубже. Вода заметно похолодела, и уши заложило. Но я продул их и заскользил вперёд, неспешно загребая руками. В господствовавшем в пучине полумраке периодически проносились упитанные лещи и ещё какие-то крупные пугливые рыбы, удиравшие со всех плавников, едва завидя меня. Здесь водоросли уже не росли – не хватало света, и обнажённое дно, усеянное камнями, напоминало безжизненный пейзаж какого-нибудь Меркурия.
Слева от меня вдалеке темнела загадочная громада, и я направился к ней. На поверку она оказалась банальной опорой моста, облепленной вездесущими мидиями. Я обогнул её против часовой стрелки, не обнаружив ничего, кроме заржавевших железяк да булыжников грязно-коричневого цвета.
Поднялся на поверхность, чтобы сориентироваться, и взял курс к следующей бетонной конструкции, воткнувшейся в водосранку примерно посередине русла. Между опорами глубина водоёма достигала максимальной, на мой взгляд, величины – около пяти метров. Течение ощутимо усилилось, и мне пришлось попотеть, дабы не сбиться с нужной траектории и не очутиться за мостом.
Через несколько минут я подплыл к серой махине и нырнул. У правого края опоры заметил какой-то столб и двинул к нему. Лишь приблизившись на расстояние вытянутой руки, я распознал в этом столбе мертвеца. Из покрытой тиной одежды высовывались кисти и череп, обтянутые бледной кожей, испещрённой угольными и багровыми пятнами разного диаметра – примерно от 1 до 3 сантиметров. В выеденных глазницах копошились мелкие чёрные жучки с миниатюрными то ли рогами, то ли усиками. К скулам прилепились мидии, а между раскрытыми челюстями извивался хвост многоножки, перебиравшей длинными тонкими лапками.
Ноги жмура по колено скрывались в белом
