не так?
Шевалье обернулся к ним и наградил Филиппа дразнящей улыбкой.
– Вы чудесно выглядите, Месье, – сказал он и подмигнул Генриетте.
Генриетта вперилась в него сердитым взглядом. Шевалье, усмехнувшись, повернулся к ним спиной. Тогда Генриетта опустила голову и безудержно разрыдалась.
Устремив глаза к небесам, аббат Боссюэ начал читать «Отче наш». А тем временем в зале далеко не все внимали молитве.
Луиза де Лавальер с печалью и тревогой смотрела на гробик.
Шевалье тоже разглядывал этот шедевр погребального искусства, подозревая беззастенчивый обман.
В глубине часовни Монкур, невзирая на траурную церемонию, улыбался Лувуа.
Но за стенами церкви происходили еще более интересные события.
Закутавшись в плащ с капюшоном, Бонтан гнал лошадь по раскисшей, изрезанной колеями дороге, удаляясь от Версаля. Проехав несколько лье, он достиг небольшого женского монастыря, притулившегося к склону холма. У ворот его уже ждали две монахини. Бонтан спешился, подошел к ним и распахнул плащ, под которым тихонько посапывала дочь Марии Терезии.
– Благодарю вас, сестры, – сказал Бонтан, передавая монахиням малышку.
Лорена нырнула в узкий коридор королевского охотничьего замка. В руках она держала важный документ, успев спрятать его раньше, чем поравнялась с шедшим навстречу гвардейцем.
Фабьен Маршаль, посетив задворки замка, нашел зеленоглазую горничную со шрамом на подбородке. Она была одна в своей комнатенке и явно готовилась к отъезду. Фабьену не понадобилось много времени, чтобы обвязать шею девушки рукавами рубашки, поставить горничную на стул, а саму рубашку прикрепить к невысокой потолочной балке. Потом он пинком ноги отшвырнул стул. Вот так. Самоубийство, причем столь очевидное, что в этом никто не усомнится. Заметив на кровати платок с вышитым цветком, Маршаль спрятал его в карман.
Генриетта сидела в своем будуаре, упираясь локтем в овальный столик. Распущенные волосы ниспадали на плечи. Ее лицо было мокрым и распухшим от слез.
– Мертвое дитя, – в который уже раз повторяла она, прикладывая к щекам кружевной платок. – Вдруг такая же участь ждет и дофина, а затем и его величество?
Мадам де Монтеспан, сообразительная и самая красивая из фрейлин Генриетты, перегнулась через столик и взяла свою госпожу за руку. Маркиза де Монтеспан была красивой, рослой и худощавой женщиной с золотисто-каштановыми волосами и лучистыми глазами. Остальные фрейлины находились в соседней комнате, занятые делом. Одна из них плела кружево для рукавов, другая читала, а третья штопала чулок.
– А ведь вы уже знаете ответ на этот вопрос, – мягко ответила госпожа де Монтеспан. – В таком случае ваш муж стал бы королем, а вы…
– Нет! – возразила Генриетта, отбросив платок. – Я бы не желала жить в мире, где нет моего дражайшего… нашего дражайшего короля! И где есть Шевалье, да убережет нас Господь. Он и сейчас раскалывает двор.
