Как западные, так и восточные.
В мои задачи не входит ни обоснование выше сказанного, ни раскрытие философских систем, вышедших из русских литературных произведений. Но я не могу здесь не обозначить некоторые моменты русского философствования.
«Загадочная русская душа», «духовность», «богоискательство», «богостроительство», «примат общественного над индивидуальным», «игнорирование смерти: смерть в русском самоощущении не является ни проблемой, ни реальностью, с которой нужно считаться», «русский Гамлет и Чайльд Гарольд – одно лицо; и это лицо – лишний человек», «наивная вера в слово», «правда – заветное слово», «отсутствие всяких представлений, кроме лубочных, о рае и загробной жизни; рай это – Белогорье или Синегорье, существует где-то, но непременно на Земле: Космос не что иное, как Небо, с его непременными атрибутами – солнцем, ветром, тучами, дождем, громом, молнией, голубое утреннее и дневное, или синие и черное, вечернее и ночное, со звездами и луной или месяцем». «Судьба у нас, русских, совсем не похожа на судьбу древних греков, ни на карму древних индийцев. Судьба у русских, прежде всего жребий, ну, а уж потом – доля! Она никак не связана ни совестью, ни с честью, ни с роком или фатумом, ни со смертью. Судьба – это констатация прожитой жизни. О судьбе на Руси говорят в старости. Никогда не предсказывают судьбу младенцу. Даже, находясь в трагическом возрасте, человек не думает о судьбе». «Богоборчество если и свойственно русскому человеку, то только лишь тогда, когда он не видит реального противника, который мешает ему жить. Но, в этом случае, русскому человеку, что Бог, что Сатана, что недотыкомка, – все одно!» Еще здесь «Горе – злословие» и, конечно, «Счастье – удача».
Я читал «Веды» (Ригведу, Яджурведу, Атхарваведу и некоторые брахманы и упанишады) на санскрите. Так я узнал о сансаре и карме (наряду с другими понятиями древнего индуизма и брахманизма, сатьей, джняной, брахманом, атманом, пурушей, майей, пракрити и др.). Мне посчастливилось общаться познакомиться со Святославом Николаевичем Рерихом благодаря талантливой советской актрисе и интереснейшему человеку, Наталии Величко, и несколько раз говорить с ним о русской духовности. Святослав Николаевич много поведал мне об антиподе своего отца, Гаджиеве и Елене Петровне Блаватской (когда-нибудь я напишу книгу воспоминаний о встречах с С.Н.Рерихом). Мне же удалось его поразить сообщением, что на древне славянском языке, на котором говорил и писал Святослав Хоробрый, великий князь киевский, Рюрик писался и читался как Рерих! И что в районе Кексгольмской крепости (там «сидел» мой предок, петрашевец Рафаил Александрович Черносвитов, поэтому с сотрудниками музея я постоянно поддерживаю отношения) есть могила Рериха, старшего брата Синеуса и Тривора, осоновоположников династии Рюриковичей (или, правильнее, Рериховичей).
По Святославу Николаевичу я сверил свое понимание Вед (то есть, слов, или, если по смыслу,
