– и на удивление широкими. Немногие торговые лодки отважились выйти в паводок. Дорога шла по берегу, и больше вьючных обозов направлялось вверх по течению, чем вниз. Долину реки ограждали низкие, по меркам Пена, холмы. Когда они миновали третью разрушенную крепость, хмуро взиравшую с этих скромных возвышенностей, он не удержался и спросил:
– Что случилось с этими замками?
Уилром и Ганс пожали плечами, но Тринкер, изогнув шею, ответил:
– Случился Мартенсбридж, как я слышал. Некоторые местные лорды пристрастились в открытую грабить торговцев, хотя сами называли это пошлиной. Городские гильдии объединились вместе с отрядами архисвятой принцессы, чтобы разрушить гнезда, которые не удалось подкупить, и обезопасить дорогу для всех, от озера до Вороньего кряжа. И теперь все пошлины поступают в Мартенсбридж.
Пен грустно подумал, что двору Юральд не удалось бы провернуть такой фокус: на дорогах их предела чаще встречались стада коров, чем богатые караваны.
Деревни теснились вокруг запруд и мельниц, а также одного деревянного моста. Затем дорога свернула в долину – и показался Мартенсбридж. Пен завороженно уставился на него.
Размерами город на порядок превосходил Гринуэлл. Река делила его надвое, через нее были перекинуты два каменных моста и один деревянный. На склонах, окруженные городскими стенами, теснились дома из камня и дерева. Тринкер привстал на стременах и предположил, что крупное здание, венчавшее один из холмов, может быть дворцом знаменитой архисвятой принцессы, а следовательно, сердцем его ордена в этой области. К северу, за городом, раскинулось огромное озеро, на пологих берегах которого виднелись фермы, поля и виноградники, а на кручах – темные леса. Крытые торговые лодки и открытые рыбачьи ялики скользили по водной ряби. Еще дальше – снова холмы, а за ними, словно мираж на далеком горизонте, – линия знакомых белых пиков, на мгновение показавшихся из завесы облаков.
В Гринуэлле было невозможно заблудиться. Въехав в город через южные ворота, они обнаружили, что Мартенсбридж – совсем другое дело. Они проехали по нескольким мощеным улицам, и Пен таращился на высокие дома, на хорошо одетых мужчин и женщин, на яркие рынки, на вальяжных торговцев и спешащих куда-то слуг, на изящные фонтаны на площадях, заполненных прачками, на элегантные или затейливые кованые вывески мастерских ремесленников и гильдий, на витражные окна с картинками. Потный и раздраженный Тринкер вновь сверился с клочком бумаги, на котором были написаны указания.
– Здесь сверни налево, – внезапно сказал Пен, когда Тринкер собрался было повести их направо. Пен понятия не имел, откуда взялась уверенность в его голосе, но все подчинились. – Теперь сюда, – сказал он на следующей улице. На следующем перекрестке добавил: – И вверх. Вот мы и на месте.
Сидя в седле, Пен смотрел на каменное здание, стоявшее в ряду других домов на крутой улице. Пусть и узкое, оно было пятиэтажным и напоминало здание мелкой гильдии. Витражей на нем не было. Единственным указателем была скромная деревянная вывеска над дверью, изображавшая две неплотно сомкнутые белые руки, большой палец одной из которых указывал вверх, а другой – вниз. Большой
