отличались от логова людоеда. И Пен действительно хотел побольше узнать про императора, который был инженером и делал фонтаны для своих подданных. Это казалось неимператорским делом: разве императорам не полагалось заниматься завоеваниями? Именно так они и становились императорами.
Писец Кли закончил свою страницу, убрал письменные принадлежности на полку и ушел, хмыкнув и кивнув Пену – не дружески прощаясь, а вежливо признавая его существование. В ответ Пен улыбнулся и наклонил голову, ощущая себя послом, подписавшим перемирие в стычке, о которой даже не догадывался. Библиотекарша ушла, лишь когда начало смеркаться, и Пен отправился вниз на поиски ужина. Женщина тщательно заперла дверь за ними.
Ужин, незамысловатый, но обильный, подали за длинным столом в столовой с белеными стенами, которая располагалась в подвале. Пен обнаружил, что не все посвященные и служители, трудившиеся в доме, здесь же и питались: некоторые снимали жилье по соседству или владели собственным жильем. Тигни не было, зато был Кли, который весьма приветливым взмахом руки указал Пену на соседнее место на скамье и представил его как «гостя». Пен, усталый и голодный, предпочел слушать, а не говорить; Кли отмахивался от вопросов, которые слишком близко подбирались к истинной причине прибытия Пена в Мартенсбридж. Посвященные, в основном молодые люди, сплетничали, обсуждали свою работу, судя по всему, в основном административную, быстро ели и убегали.
Следующими ужинали слуги; выходя из столовой, Пен встретил Ганса. Похоже, того устраивало, что на ближайшие несколько дней он был обеспечен пищей и бездельем, но Ганс все равно спросил:
– Когда мы сможем поехать домой, лорд Пенрик?
– Пока не знаю, – признался Пен. – Судя по всему, решать будет Просвещенный Тигни, когда разберется с имуществом Просвещенной Ручии. – Неужели это столь сложная задача? Все ее вещи уместились на одно вьючное седло, и в основном это была женская одежда. Ну… если не считать демона. – Полагаю, он ее душеприказчик. В некотором роде.
В ответ Ганс мрачно хмыкнул, и Пен проследовал за Кли наверх, где обнаружил, что делит с писцом комнату. Вопреки опасениям Пена, вторжение не слишком огорчило Кли. Местные правила предписывали рано ложиться и вставать с первыми лучами солнца, и потому Пен тоже собрался в постель. Этот день, казалось, длился целый год, столько он вместил в себя событий и перемен. Кли не сразу задул единственную свечу, а вместо этого задал несколько вопросов про семью Пена, владевшую, как теперь начал осознавать Пен, весьма скромной горной долиной.
– Ты из этого города? – в свою очередь спросил Пен. Писец казался весьма искушенным.
– Теперь – да, – ответил Кли. – Но я родился не здесь, а в замке Мартенден, в десяти милях по берегу озера. Мой брат – местный барон.
– Совсем как Ролш, – откликнулся Пен, довольный, что у них обнаружилось нечто общее. – Значит, ты посвященный лорд Кли?
Кли поморщился.
– Вообще-то это мой сводный брат.
