есть своя отдельная семинария?..
Пен умылся из тазика, лег в постель и долго не мог уснуть, пытаясь ощутить враждебного духа, поселившегося в его теле. Проявляются ли демоны болью в желудке? Продолжая гадать, он наконец погрузился в сон.
В утренних сумерках Пенрик отнес седельные сумки в вестибюль, где обнаружил неожиданную группу провожающих в лице самой Прейты со всей ее очаровательной пухлостью, а также ее хмурых брата и сестры.
– Прейта! – Он направился было к ней, но она отпрянула, пусть и с боязливой улыбкой.
– Привет, Пен. – Они в замешательстве смотрели друг на друга. – Я слышала, ты уезжаешь.
– Только в Мартенсбридж. Не на край света. – Он сглотнул и выпалил: – Наша помолвка состоится?
Она с сожалением покачала головой.
– Ты хотя бы можешь сказать, когда вернешься?
– Э-э… нет.
Два дня назад он в точности знал свое будущее. Сейчас он не знал ничего. И не был уверен, что это перемена к лучшему
– Тогда… тогда ты понимаешь, как это будет трудно. Для меня.
– Э-э, да, конечно.
Она было протянула к нему руки, потом стиснула их за спиной.
– Мне очень жаль. Но сам понимаешь, любая девушка побоится выходить замуж за человека, который одним словом может заставить ее вспыхнуть!
Он мечтал воспламенить ее поцелуями.
– Любой человек может поджечь девушку факелом, при условии, что он сумасшедший!
В ответ она лишь неловко пожала плечами.
– Я тебе кое-что принесла. Ну, в дорогу.
Она махнула брату, который вручил Пену большой мешок, где обнаружилась огромная головка сыра.
– Спасибо, – выдавил из себя Пен. Посмотрел на свои набитые седельные сумки и безжалостно вручил мешок переминавшемуся с ноги на ногу Гансу. – Держи. Найди, куда его засунуть. Придумай что-нибудь.
Ганс кинул на Пена затравленный взгляд, но отправился выполнять поручение.
Прейта нервно кивнула, но так и не приблизилась к Пену; очевидно, он не получит ни одного мягкого объятия на прощание.
– Удачи, Пен. Я буду молиться, чтобы у тебя все было хорошо.
– А я – у тебя.
Стоявшие в стороне храмовые стражники держали оседланных лошадей. Имущество покойной чародейки было приторочено к седлу крепкой лошадки, куда Ганс привязывал мешок с сыром. Еще одна лошадь дожидалась Пена.
Он было направился к ней, но остановился, услышав оклик; очевидно, его ждало еще одно болезненное прощание. Его мать и Ролш поторопились к нему, обменявшись неуклюжими кивками со спешившей прочь Прейтой и ее родственниками. Сородичи Пена выглядели не такими напуганными и изнуренными, как вчера, но все равно унылыми.
– Пен, – мрачно произнес Ролш, – да хранят тебя в пути пять богов.
Он
