если сможешь.
Прибавляю шаг, плутая между пешеходами на Лас-Вегас-Стрип. Сейчас ночь, ярко горят огни, рекой течет спиртное, улицы наполнены людьми, пришедшими сюда хорошо провести время. Я оглядываюсь и усмехаюсь: к Айдину пристает компания пьяных женщин, которые, вероятно, отмечают здесь девичник. Ну, или же они очень любят члены и считают, что это идеальный аксессуар – как светящиеся ободки, ожерелья и кольца; такие женщины постоянно ищут мужиков.
Пользуясь тем, что Айдин подвергся сексуальному домогательству, устремляюсь к ближайшей гостинице. Прокладываю путь через казино, прохожу мимо магазинов и выхожу через заднюю дверь на парковку. Устремляюсь к выходу и сворачиваю налево, стараясь обеспечить себе как можно больше преимуществ. Я не слышу никого за спиной, но лучше перебдеть, чем недобдеть.
Обегаю отель и сворачиваю за угол, к дороге, которая уведет меня вбок и в конце концов выплюнет обратно на Стрип. На меня обрушивается запах переулка, полного мусорных баков, и я натягиваю на нос футболку.
Я как раз прохожу мимо последнего вонючего бака, когда вдруг с неба в трех метрах от меня что-то падает.
Эти идиоты спрыгнули с крыши? Замираю, пытаясь определить, насколько большое расстояние до земли. Оглядываюсь и замечаю, что меня окружили отнюдь не паладины.
– Ну привет, малышка кастер. А тебя было трудно выловить, – улыбается ламия, оголяя клыки ровно настолько, чтобы стало очевидно, кем он является.
Он чуть выше меня и просто ангельски красив, как и все остальные, с кем мне довелось встретиться раньше. Я ни разу не видела толстого клыкастого ублюдка или клыкастого ублюдка женского пола. Либо ламии тщательно следят за своим составом, либо же быть ламией – значит обладать ледяным великолепием.
Осматриваю окруживших меня четверых ламий. У всех каштановые волосы и алебастровая кожа разных оттенков. У каждого губы изогнуты в уверенной насмешке, а во взглядах читается отрешенность. Впрочем, ничего страшного: недооценка всегда мне на руку.
– Ой, простите. Если бы я знала, что вы меня ищете, уладила бы вопрос с вашим последним желанием пораньше, – подмигиваю я, и его лицо озаряется весельем.
Призываю руны коротких мечей, и те материализуются в моих руках. Веселье ламии исчезает в мгновение ока, ему на смену приходит жуткое негодование.
– Ну-ну, малышка кастер, не начинай. Будь хорошей девочкой. Обещаю, мы не кусаемся… почти.
Все четверо хихикают над этой стремной шуточкой и приближаются ко мне.
– Есть пределы твоей неоригинальности? Ну правда: «мы почти не кусаемся» – это лучшее, на что ты способен? Это разочаровывает. Посоветовала бы поработать над репликами, впрочем, скоро ты будешь мертв.
Ламия с левого края неожиданно вспыхивает – в прямом смысле. Став свидетелями ада на земле, оставшиеся замирают, и я слышу, как по мостовой со спины раздаются тяжелые шаги. Узнаю походку Айдина, его широкий шаг – он неторопливо подходит ко мне с файерболами в
