к ее щиколоткам.
Из последних сил Торн заставляет себя коснуться кинжалов. Зудящая по свежераздраженной коже пепельная сталь с трудом, но вырывает ее из оцепенения.
Она скалится.
И всаживает клинок прямо в глазницу маски.
Ее глушит от визга, мир подергивается, расслаивается. Торн перестает видеть, огни слепят, но она помнит о камнях. Расшвыривает их пинками, перепрыгивает реку, почти растягивается на земле из-за незамеченной коряги. Она слышит, как сзади трещат ветки, понимает, что рванулось к ней сверху, и бежит.
Рука больше нее самой почти хватает ее, но она ныряет за дерево. Мельком смотрит наверх, видит только переплетенные волосы многочисленных жертв. Пока она под волосами, она во владениях этой твари.
Бесконечное черное тело переползает по веткам быстрее нее. Руки тянутся к ней спереди, и Торн отскакивает вбок. Рука сминает ствол старого клена, как сухую травинку, – костлявая, худая рука. Торн перехватывает кинжал поудобнее – и вонзает его в черную плоть по самую рукоять. А потом рассекает до самых пальцев.
Она готова к визгу в этот раз, отрешается, бежит прочь. Проскальзывает по речке, раскидывая камней-чудовищ, как фигурки на ярмарке. Спрыгивает под ветку, видит край волосяного купола – и бежит так быстро, как может.
Коготь-игла почти пронзает ее спину. Она успевает нырнуть в сторону в самый последний момент – насквозь прошивает только ее плечо.
А потом коготь наполовину входит в ствол широкого дерева, намертво цепляя Торн.
Она пытается перехватить кинжал в свободной руке, дотянуться до сустава. Отсечь его, заставить переломиться. Сделать что-то. Белое лицо уже рядом. И далеко. Потому что теперь рядом пасть.
Она видит клыки. Она чувствует на своем лице жар этого гнилого дыхания.
Видит язык, вываленный перед ней.
А потом чудовище дергается, оборачивается – и шипит, ровно за мгновение до того, как что-то темное сносит его огромную тушу прочь.
Торн едва сдерживает крик, когда коготь надламывается в ее плече. Она так и остается висеть на стволе дерева, и может видеть только ворох темных перьев и золотистых искр перед собой. Почти теряет сознание от боли. Помутнившимся зрением она ищет какую-нибудь подсказку, какой-то способ спастись – и видит только черную массу рук, когтей, перьев.
Слезы жгут ей лицо.
Она стискивает зубы и перехватывает обломок когтя, пытается понять на ощупь. Не слишком широкий – может… может, у нее получится соскользнуть.
Кинжалы, один за другим, отправляются в ножны с помощью здоровой руки. Она делает глубокий вдох. Еще один. И еще один.
Сжимает коготь обеими руками.
Не смотреть на рану. Смотреть куда угодно еще.
И она смотрит на бой. И почти забывает все, потому что в вихре боя она видит Туиренна – и он быстрее и яростнее, чем все, что она когда-либо видела.
У него клинки из самой настоящей ночи, сверкают-мерцают, разрезая
