даже иногда ходили туда повидаться со своей семьёй. Возвращались чаще мрачные и задумчивые. Солунай оставалось лишь гадать, почему их отправили в приют. То ли семье не хватало сил прокормить ещё двоих детей, то ли из-за поверья про одну душу на двоих. Глупые местные верили во всякую чушь! Вот уж кто все сказки принимал за правду, так это они. Смелый прямодушный молчун Ырыс, второй стрелок в приюте, если считать только воспитанников, лучший следопыт и добрейший человек, пробующий играть на топшууре и чуть ли не до слёз стесняющийся этого. А Жылдыс – немного шебутная хохотушка и рукодельница, сшившая и украсившая больше рубашек, чем жителей во всём посёлке её родителей?.. Они же были стопроцентные люди. А вот насчёт своей семьи Солунай так уверена не была.
Просто она с детства полагала, что люди – это хорошо. А чудовища – плохо. Так учили приютские старухи, так было в сказках, что рассказывала Айару. Плохо, что она сама оказалась не тем, кем хотела бы быть. Но что тут поделать.
В чистом холодном воздухе видно было далеко, и Солунай облегчённо выдохнула, когда из-за каменной гряды вынырнула острая башня приюта. Откуда сам приют взялся здесь, в сердце заповедника, Солунай не знала. Они звали его усадьбой по примеру Марты, хотя больше всего он был похож на замок, вылепленный прямо из горы и частично врастающий в неё, словно упрямое дерево, пронзающее камень корнями. Подобраться к нему было непросто, и воспитанники до шести-семи зим жили в нём безвылазно. И только став постарше, начинали постепенно изучать весь заповедник, ходить его явными и тайными тропами. Лишь за пределы границ его ходу не было почти никому из них.
Глава 3. Васса
– Поверить не могу, что ты меня уболтал ехать сейчас, чертяка! – восхищённо прицокнул Паша, когда они наконец уселись в кресла и пристегнулись. Никита даже онемел от возмущения. Это он уговаривал? Да он один раз предложил, а Паша так завёлся, что Никита и моргнуть не успел, как мама уже купила им хорошие билеты и новую тёплую куртку. Ладно хоть куртку только ему, а то Никите начинало казаться, что мама одинаково воспитывает их обоих. Такого ушлого братца, как Пашка, он не хотел. Нет уж, немного адреналина сейчас, а сразу после выпуска надо жениться и скучно возить жену и детей на море. Паша может сколько угодно насмехаться над этим, но лишь потому что завидует – ему это всё не светит.
– Хорошо, что зачётную неделю сдали без проблем, а вот экзамены… – наконец невпопад ответил Никита, решив проигнорировать такое наглое навязывание ему роли инициатора приключения. – Тяжеловато будет.
– Да ладно, первый экзамен поставили только одиннадцатого, а у тебя по нему и вовсе пять автоматом, – отмахнулся Пашка. – Зато представь, как все зубрят с перерывом на скучный пьяный Новый год, а мы с тобой в лесах, на свежем воздухе!
Никиту ощутимо передёрнуло от последних слов, но ответить он ничего не успел – самолёт с рёвом пошёл на взлёт, уши быстро заложило.
