занимаются эльфийские короли.
Я бреду к трону, каблуки туфель громко стучат по полу.
– Королевы должны парить, а не ходить, как лошади. – Значит, ему можно делать замечания, а мне нет? Я наклоняю голову набок, сжимаю губы в тонкую линию. Он ухмыляется, принимая молчаливую игру. – Хорошо, пусть будет лошадь. Они хотя бы молчат.
Назло ему я издаю тихое ржание и, кажется, замечаю, как у эльфа дергается глаз.
Оказавшись возле предназначенного мне трона из секвойи, я начинаю кружиться, и юбки развеваются вокруг меня. А потом сажусь.
В тот же миг, как касаюсь трона, я вспыхиваю невидимым пламенем. Второй раз за день меня переполняет магия, вытягивая силы. Зрение сужается, размывается, а затем я начинаю видеть больше, чем когда-либо считала возможным.
Я вижу корни этого трона, дерева, извивающиеся сквозь бесконечность камня и строительного раствора. Они уходят глубоко в землю, проникают в скальную породу и тянутся до самого основания земли.
У меня кружится голова. Подступает тошнота. Я пытаюсь кричать. Но вряд ли двигаюсь с места. По крайней мере, тело мое неподвижно.
Я мысленно тянусь сквозь почву и камни. Один корень касается другого. Я скольжу среди деревьев города, а потом вдруг оказываюсь в голых лесах вдали у подножия замка. Я чувствую траву на полях, сухую и ломкую.
Умирающую. Этот мир умирает.
«Питать. Жизнь!» – кричат мне деревья и звери неповторимыми голосами. – «Дай ее нам».
«Дай».
«Дай, дай!»
Они пускают во мне корни, проникают отростками под ногти, в живот, ползут вверх по горлу. Сам мир ощупывает меня, и я не в силах его остановить.
Земля пересохла от жажды, а я – дождь. Звери голодны, и моя плоть для них пища.
«Бери. Бери».
Они слишком быстро поглотят меня целиком.
Я угасаю.
Моих сил не хватит ни мне, ни им. В этом мире всего мало. Все умирает и просит меня о помощи. А я не знаю, сумею ли помочь. Я не умею отдавать.
Чьи-то руки выдергивают меня на свободу. Земные когти отступают, ссыхаются, безмолвно крича в знак протеста. Я вновь вижу свет. Собственными глазами. Но мир все еще подернут дымкой. Все слишком яркое и движется чересчур быстро.
Мир наклоняется, и я клонюсь вместе с ним. К горлу поднимается желчь и выплескивается на пол. И это первый звук, что я слышу. Потом вдруг возникают разговоры, ругань, чьи-то шаги.
– … получить… Поппи будет… Нет… останься…
«Останься».
Меня обнимают сильные руки. Я резко содрогаюсь, и они напрягаются. Рядом со мной нечто устойчивое, более прочное, чем сама земля.
– Сарафина, – шепчет какое-то слово знакомый голос. Нет, это не слово. Имя. Мое имя. Не знаю, как я это поняла, но ничто и никогда не звучало более истинным. – Сарафина, – повторяет голос, проникающий глубоко в душу. – Тише. Успокойся.
«Успокойся».
Слово
