шок.
– Я понял, – улыбнулся его товарищ, бросил взгляд на Юньчжао, а затем и на девушку. – Вы одинаковые.
Одинаковые? Он и она?
Юньчжао это немного озадачило.
– Вы оба ведете себя тише воды, ниже травы, однако ваши слова и действия так и пронизаны самодовольством, будто так и должно быть, – подшучивал его друг. – Это так раздражает.
Парни, в том числе и Юньчжао, дружно рассмеялись.
– Это не самодовольство, а просто молодость, – заявил он.
Юноши вновь взорвались смехом.
– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит.
Они громко и задорно веселились, создавая в комнате праздничную атмосферу. Подобная воодушевленность присуща молодым людям.
Такое самовольство и бодрость духа были вызваны собственной самоуверенностью и истинным мастерством. Это не порождало ни у кого отвращения, напротив, прекрасно чувствовались молодая горячая кровь и яркость, словно солнечные лучи на рассвете отражались в каплях росы.
Нин Юньчжао посмотрел на девушку, на лице которой красовалась широкая улыбка.
Пока они веселились, в других частях заведения сохранялась напряженная обстановка.
– Хорошо. – Кто-то раскрыл окно и указал в сторону арены. – Ставлю триста таэлей на бросок с мечом[2].
Люди повелись на провокацию, совершенно позабыв о манерах, и начали высовываться из окон и выкрикивать ставки.
Но это ведь не игорный дом…
Сышэ немного нахмурился и хотел было самолично объявить эту сумму, как вдруг официант наконец пришел в себя и доложил о сделанной ставке.
Распорядитель церемонии собрался снова что-то сказать, но неожиданно ехидный женский голос выдал:
– Всего лишь триста таэлей, ты совсем нищий? Раз нет денег, не играй.
Такое заявление очень разозлило человека, сделавшего ставку. Откуда-то посыпались еле слышные проклятия, и атмосфера в башне еще больше накалилась.
Сышэ потер лоб.
Манеры. Манеры. Не забывайте о манерах.
Сышэ попытался не обращать внимания на гомон и хотел спросить девушку о том, что она имела в виду, однако Чжэньчжэнь уже схватила пару бамбуковых стрел. Она встала прямо перед железным кувшином и расслабленно их метнула. Обе стрелы прошли сквозь ушкό и уперлись в корпус кувшина.
– Триста таэлей! – Она бросила взгляд на комнату, откуда сделали ставку, после чего осмотрела зал. – Следующий.
Она попала в кувшин.
Она сказала «триста таэлей».
Она сказала «следующий».
Сделала это так небрежно и произнесла так беспечно.
Люди никак не могли прийти в себя, словно их всех сразу обозвали нищими.
Унижение. Провокация. Безрассудство!
В башне Цзиньюнь на минуту воцарилась тишина, после чего помещение вновь содрогнулось, словно от раскатов грома. Один за другим распахивались окна,
Стрела проходит через ушкÓ кувшина и упирается так, что по положению напоминает меч, который носят на поясе.
